— Здравствуйте, это частный амбар или мы тоже можем расположиться здесь? — вежливо спросил Хьйорват. От звуков его голоса гвардеец резко проснулся, схватил лазган, едва не свалившись с балки и растеряно захлопал глазами.
— Как… как вы сюда попали? — спросил он, явно пытаясь привести мысли впорядок.
— Попали мы сюда, как и положено всем добрым слугам Императора — через дверь. Через окна влезают только воры и обманщики.
— Ну… располагайтесь, я Алекс, — гвардеец еще раз с сомнением оглядел новоприбывших гостей и чуть подвинулся, освобождая место на балке. Айзен ловко взобрался и представил себя и Хьйорвата.
— А ты тут скрываешься?
— Ночую. Тепло, свежий воздух.
— Не в курсе, что в городе творится?
— Н-нет… что?
— Погромы. Зачищают криминалитет и приезжих. Если ты тот, о ком я думаю, то ты понимаешь, предвестием чего это является.
Алекс покосился на арбитра, принявшись споро пересобирать лазган. Кажется,его это успокаивало.
— По чем мне знать, что именно вы думаете? Я ж не телепат.«А вот у нас телепат есть» — подумал Айзен, подав знак Хьйорвату. Тот понял, иосторожно коснулся разума Алекса, считывая мысли.
— Ну может я и ошибаюсь. Ты не местный будешь? Издалека?
— Ага, издалека.
— Давно тут?
— Ну… года три как.
Гвардеец отвечал уклончиво, но это было не столь важно, главное, Айзен вопросами направлял его мысли в нужное русло. Остальное сделал Слышу-Твои-Слова. Алекс на самом деле не имел отношения к Инквизиции, он был дезертиром,скрывшемся на тихой никому не нужной планетке. Сбежал при пересадке и болтался здесь, особо не отсвечивая. Да, ходил на проповедь, больше от скуки, чем понеобходимости — «все пошли и я пошел», слезу нарисовал, чтобы внимания не привлекать. Уже после того, как Хьорват передал Айзену выуженную инфу, ожил вокс. Сквозь дикие помехи, наконец, пробился Ларин.
— Как обстановка, докладывайте.
— Да вот, сидим в амбаре.
— Каком амбаре? Я же вас в гостинице оставлял.
Айзен кратко доложил о беспорядках и необходимости менять место дислокации.
Кортез же передал ключевые моменты их находок, сообщил, что пойдут еще глубже и дал задание найти способ связи.
— Ну что ж, — Айзен хлопнул гвардейца по плечу, обрубив вокс-связь. — У меня для тебя новость, уж не знаю, хорошая или плохая. Ты можешь искупить все грехи,послужив Священной Имперской Инквизиции. Я тебя рекрутирую. Алекс от такого поворота свалился с балки, по счастью, ничего себе неповредив, и теперь лежа на земле смотрел на Айзена снизу вверх круглыми глазами. Наконец, он медленно с обреченным видом встал, проверил свой лазган, упавший рядом, и тяжело кивнул. Айзен легко спрыгнул вслед, знаком привлек внимание Хьйорвата, и добавил:
— Я думаю, ты понимаешь, что я должен убедиться в чистоте твоих помыслов. Это псайкер, и он проверит твои мысли. Это может быть неприятная, но совершенно необходимая процедура. Гвардеец вздрогнул, но остался стоять, когда к нему приблизился Слышу-Твои-Слова.
— Как скажете, господин Инквизитор.
Проверка показала, что гвардеец внезапно нарисовавшимся перспективам рад не был, но тем не менее, о новом дезертирстве не думал и ничего вредоносного незамышлял. Слишком был напуган. Хьйор кивнул, показывая, что человек чист, и Айзен приступил к делу:
— Значит, так. Первым делом, нам нужен астропат.
Валькирия описывала широкую дугу вокруг явно искусственного, но далеко не факт, что рукотворного плато. Человек все так же спокойно стоял. Едва транспорт приблизился достаточно для ведения огня из винтовки, Габриэль выстрелил. Вспышка на короткий миг выдала окружающее человека поле, и он остался совершенно невредимым. И таким же спокойным.
— А может… это шеф? — неуверенно спросил Габриэль.
— Та ну… его здесь просто не может быть, — ответила Мира, как-то слишком сильно выделив «не может».
— Ну мало ли… Откуда у местного конверсионное поле?
Гвардеец фыркнула и потянулась пси-чутьем к фигуре. Наверняка, Виктус сделал то же самое, но ей сейчас было очень важно убедиться самой. Следы были похожи, очень похожи до смешения, и в то же время бесконечно разные. Если у Липпе костры ощущались далеко, то у этого угли были лейтмотивом. И запах не стали, но железа, как от свежепролитой крови. Кровь на углях.
И другая постоянная манифестация.
Мира наморщилась, вслушиваясь в дрожание продавливаемой реальности, и пытаясь понять, как именно та искажается.