Я ДАЛ ДОСТАТОЧНО ПОДСКАЗОК!
Глас слишком гулкий, могучий и давящий, чтобы хотя бы казаться человеческим. Рвущий кажется самое сердце, вызывающий паническое делание зажать уши, отвернутся, не слушать.
К нашей чести — мы все смогли устоять на ногах пред его мощью.
Мира достала из подсумка знакомо кольцо, вкладывая в его протянутую ладонь.
— Ты говорил — вечно. — Прошептала она вопрос. Или утверждение.
Крылатый без тени сомнения кивнул — и кольцо, мгновенно исчезнув, вновь возникло на его безымянном пальце.
Но рука осталась протянутой. Их пальцы переплелись, коротким и нежным жестом. Он улыбнулся и указал глазами на посох. Рука сложилась в условный жест на глоссии ретюны с несомненным значением.
«Так будет лучше.»
— Пернатого сначала выселить?
«Нет.» — Он качнул головой.
Липпе вложила навершие посоха в руку супруга и потянулась к плетению артефакта, активируя его.
— Что⁉ Ты это, не надо! — Заволновался демон в посохе. — Не надо его сюда, пожалуйста! Помогите, хулиганы зрения лишаааааа…
Инквизитор исчез.
В имматериуме раздался смачный хруст, как будто надкусили спелое яблоко, и заключённый в посох демон замолчал навсегда.
Глава 17
Посох и немного истории
Довольно давно на борту одного пустотного корабля…
Иногда предел выносливости человека заключается в том, чтобы невероятным напряжением сил суметь аккуратно лежать на ровной поверхности, не падая с неё.
Демон был… впечатляющий. Кхорн кого попало в Великие не допускает.
Но теперь он надежно упакован в посох, посох уложен в стазис и на какое-то время эта сущность проблемой не будет.
Да помилует Император, как он устал…
Липпе слабо улыбнулся уголком рта. Жалеешь себя, псина? Да ну.
Мысли эти плыли медленно, натужно. А большую часть времени в голове царила звонкая и немая пустота. Не хотелось ничего. Есть, спать, иногда даже дышать нужно было себя заставить. Время от времени он понимал, что проснулся, и недавний провал в памяти — это был сон, без сновидений. Все было… Пусто. Бесцветно. Никак.
Разве что прикосновение простыней к телу доставляло некоторое удовольствие.
Ближе к условной «ночи» по корабельному времени становилось чуть легче. Ниро мог заставить себя встать, принять душ, съесть что-то из материализовавшегося на столе в каюте.
Когда получалось.
Он знал, что два раза в сутки в каюту войдет медик, поколдует с диагностором, покачает головой. Подключит капельницу к катетеру в руке и вольет три — четыре флакона с ядовитого цвета жидкостями. Впрочем, нет худа без добра — через время появится довольно острое желание дойти до уборной.
Это вызывало легкую усмешку. Так хорошо чего-то хотеть.
Завтра вечером, пожалуй, он возьмет себя в руки и дойдет до кают — компании.
Высокая блондинка стояла за конторкой, вдумчиво водя стилосом по длинному инвентарному списку. Нет, рядом был полноценный стол, а за ее спиной стоял стул, но иногда ей нравилось работать именно так. Труд арбитра — не только, а часто и не столько поиск свидетелей и доказательств, распутывание преступных схем и показаний очевидцев, сколько вдумчивое и детальное этого всего описание. Протоколы, заключения, повестки и запросы. Горы и горы бумаг. И знаете что?
Задницу отсидеть можно и нажить геморрой размером с кулак — профессиональная вредность, понимаешь ли.
Так что иногда стоит…
Стул сзади тихонько скрипнул, раздалось нарастающее: — Ууууу… — и практически тут же погас свет. Но ***Марлин Рихтер уже ушла вниз, с резким разворотом хватая подкравшегося сзади человека и великолепной «мельницей» отправив его в полет через конторку.
— Ааааааа…!!! — Неизвестный в форме милитанта рейдера «Слейпнир»* пошел довольно высоко, но тут же сделал сальто и даже ухитрился поймать летящую рядом с ним коробку, оставляющую за собой шлейф пончиков с разнообразной глазурью и под громкий шлепок приземлился на ноги.
— … гадай, кто⁈ — Одесса — невысокая, но крепко сбитая азиатка стриженная под «могавк» — несколько ошарашенно смотрела на подругу и ее губы уже растягивались в улыбке. Затем она начала откровенно ржать, со слезами и стуча себя кулаком по колену. — Даааааа! О даааа! Хорррошаааа, чертовка! Дорогая, ты просто чудо!
— Борджиа! — Рихтер подняла голову и уперла руки в бока, меняя боевую стойку на позу долженствующую обозначать возмущение и назидание. — Я Вам рано или поздно голову откручу за Ваши фокусы! Не смейте ко мне подкрадываться! Пискнуть не успеете…
В ходе этой зажигательной филиппики, Одесса** с независимым видом проинспектировала содержимое коробки, достала оттуда чудом сохранившийся пончик и прилично откусив от него, с видом истинного гурмана подняла глаза к потолку.