— Вероятнее всего миссионария Дарина. — Сказал Борис, увидев мой заинтересованный взгляд. — Локальный матриарх, по совмеситительству настоятельница монастыря и самый высокий чин церковной иерархии, при полном отсутствии светской.
— Святоши из Трикорна говорили, человек она благочестивый. — Кивнул Фрэнк. — И последние двадцать лет здесь за главную.
Молебен плавно перешел в проповедь.
Хорошо поставленный, звучный женский голос вещал преимущественно о добродетелях, олицетворяемых святой — смирении, готовности пожертвовать собой и о воздаянии по делам после смерти, что неизбежна как восход солн… Да, плохая метафора.
Вообще, при всей формальной правильности, послевкусие от проповеди было так себе. Лучше всех, конечно, сформулировала скептически морщившаяся Липпе.
— Этот весь чёс… Он про отчаяние и неизбежность, а не смирение.
— Принятие смерти. — Задумчиво сказал гвардеец.
— Именно. — Прищёлкнула пальцами она. — Фатализм. А это не наш метод. Борис, давай-ка принюхаемся. — Дознаватель прикоснулась к браслету, раздался щелчок.
Наши чующие немного постояли с закрытыми глазами.
— Фон и здесь корёжит. — Заключила дознаватель. — В намоленном месте обычно должно быть поспокойнее. Однако, и не сильнее, чем на орбите.
— Да. — Согласился арбитр. — Не похоже, чтобы эпицентр был именно тут. Просто местные, от начальства до прихожан, похоже смирились, что им шайба, так что в молитвах скорее отчаяние, чем вера. Вот фон и не стабилизируется. Но больше ничего. Ни тебе ритуалов кровавых, ни демона завалящего. Просто весь этот город, все эти жалкие, по имперским меркам, три миллиона жителей, уже вполне готовы умереть.
— Смиренно ждут. — Оскалилась дознаватель. — Охренеть какая красота. Кстати, наблюдателя я здесь почти не чувствую. Так, слабое присутствие. Уж больно здоровая сущность, но… сейчас куда дальше.
— Думаете, в местной версии Кредо есть следы ереси, госпожа? — Почтительно обратился я к дознавателю.
— А хрен его знает. — Уголок её рта дёрнулся. — Понимаешь, у них тут куча народу в стеклянной коробке, из которой не выбраться. Корабли сюда не то чтобы косяками заходят, массовой эвакуации не будет. И приближается смерть, крайне хреновая, тяжелая. Скрыть это не вариант, каждая собака знает, и про пришествия, и про движение линии терминатора. А им надо как-то поддерживать порядок. — Он бросила на меня тяжелый взгляд. — Потому что паника, разрушение вертикалей управления и массовые беспорядки точно убьют всех быстро и надёжно, стоит сломаться любой из сложных систем жизнеобеспечения колонии. Так что ересь это или единственный костыль, на котором нынче держится порядок в местном обществе — это еще предстоит выяснить. Фрэнк, почеши обстановку в городе. Ясно, настроения сейчас у народа специфические. Постарайся прикинуть, кто чем дышит. Горожане, энфорсеры, криминалитет… Вряд ли прямо все просто готовы пойти на убой. И в принципе, фиксируй всё, что бросится в глаза.
Гвардеец склонил голову и тихо растворился в толпе.
Фрэнк шёл по площади, прислушиваясь к разговорам. Несомненно, люди вышедшие в такое время к заутрене, были в массе своей весьма благочестивы и разделяли позиции церкви, изложенные в проповеди. Ждали Великий Рассвет, коий в сиянии, как скоростной экспресс, вознесёт их к Трону Его. И в целом были к этому готовы.
— Конечно, я исповедался, причастился! — Вещал крупный бородатый дядька своему собеседнику, тощему лысоватому дядьке в робе младшего писца. — Все три дома и тронгельты завещал Экклезиархии!
На лице его собеседника застыл осторожный скепсис. Понятно, что после восхода солнца жильё тут сильно подешевеет да и золото никому не пригодится, а потому сложно сказать, как такое деяние приблизит душу к чистоте и святости. Но высказывать свои мысли явно не спешил в силу очевидной разницы в весовых категориях.
— У меня вот, верное средство! — Шептала серьёзная дамочка средних лет и при очках своей чуть более легкомысленно выглядящей подруге, с явно окрашенными в блондинку волосами. — Приму столовую ложку как начнётся. Не могу я как святая, хочу уйти как-то полегче.
По краю площади и ближе к тёмным переулкам разговоры шли куда как более интересные.
— Билеты! Сейчас на орбите единственный корабль! Купи сейчас, завтра будет поздно! — Втолковывал мутный тип в длинной робе с капюшоном потеющему и поминутно озирающемуся толстячку с красным лицом. — Свалишь отсюда первым классом, я за базар отвечаю!
Гвардеец брезгливо скривился. Понятно, что единственным войдшипом на орбите сейчас был рейдер госпожи Борджиа, и шансов попасть на его борт без санкции Инквизиции не было и быть не могло.