— Наберут, блять, по объявлениям, а они тут нахуй кровью истекают. — Ковальски, матерясь как сапожник, зажала рану Бориса перевязочным пакетом и воткнула куда-то глубже нечто вроде толстого шприца, заполненного белым порошком, активно вводя его в рану. Арбитр открыл глаза и с большим трудом стал на колени, продолжая горячо молится Императору.
Я прицельно засадил по демону короткой очередью из плазмы, но тот как-то играючи легко уклонился и с рёвом начал рубить страйк — коммандера, а его подпевалы протянули к ней длинные, острые когти. Вспышка силового поля отразила первую атаку, от второй Кадис ушла чуть сместившись с линии, а вот третья чувствительно прилетела куда то в плечо, вызвав на мгновение гримасу боли. Но отвлечь от главной цели её не удалось. Следующей атакой командир разрубила здоровяка с топором надвое. Наискосок, от плеча к бедру. Брызнул ихор, две половинки демона сиротливо сползли на пол вагона. Стоящий с ним рядом нерожденный поменьше завопил, дернулся, пошел рябью, как изображение на экране неисправного когитатора, и с тихим хлопком исчез.
В развеивающемся дыму остался один, крайне удивленный исчезновением своих подельников, уродец. В обгоревшем вагоне, заполненном трупами, он смотрелся как-то даже…естественной деталью интерьера? Впрочем, циничная Ковальски без тени сомнения тут же воткнула ему в брюхо скальпель. Демон посмотрел на неё как-то даже обижено, и также немедля исчез.
— А хули ты думал, освященная сталь. — С крайне довольным лицом поведала рыжая, вытирая инструмент медицинской салфеткой.
Кадис вложила меч в ножны, с трудом переводя дыхание.
— Первую помощь оказать, следы ритуала полностью уничтожить. И будем выбираться отсюда. Нужно найти того, кто заварил эту блядскую кашу.
Кадис прикрыла глаза и мне как то резко стало повеселее. При всей моей любви к твёрдой науке, все таки в биомансии есть своя прелесть.
Ковальски плотно занялась серьезно пострадавшим Борисом.
Я щелкнул авгуром. Судя по его показаниям к нам по туннелю двигались десяток человек в довольно тяжелой броне, переговариваясь на полицейской волне, о чем я не примнул немедля сообщить командиру.
— Нельзя подпускать их близко. — Решительно сказала Кадис. — Борис, займись.
Тот с трудом приподнялся и сел. Я немедля подал ему полицейскую рацию, и сообщил. — Сейчас подходят к хвосту нашего поезда, значит им надо пройти до места еще четыре вагона.
Борис нажал на кнопку рации.
— Вольный маршал Борис Шауфель на связи. Отряд из десяти человек у хвостового вагона поезда, оставайтесь на своей позиции.
Ответ не заставил себя ждать.
— Капитан Вайс, отряд специального назначения полиции Сити. К сожалению, судья, ваши полномочия поставлены под сомнение. Пожалуйста оставайтесь на месте, опустите оружие и поднимите руки
— Кем поставлены под сомнение? — Холодно осведомился Борис.
— Я сообщил вам все необходимое. Ожидаю от вас полного сотрудничества.
Кадис поглядела на Ковальски.
— Жжем все что не догорело.
Та кивнула и до железки высадила картридж огнемёта в вагон. Он знатно разгорелся и в тоннеле стало по настоящему неуютно. Страйк — коммандер кивнула, и мы двинулись навстречу полицейским. Особенно бодрило двигатся то, что начал помалу заниматься уже наш поезд. В общем встретились мы довольно быстро, хотя почему-то нам были не очень рады.
— Пожар! Горим! — Крайне убедительно завопила Ковальски.
Что вместе с ощутимой волной жара со стороны уже второго активно разгорающегося состава впечатляло особенно сильно. Так что к выходу, несмотря на малоубедительные попытки капитана Вайса навести порядок, полицейские бежали впереди нас, местами с ощутимым отрывом.
Когда мы вышли в основной тоннель, где работа вентиляции уже позволяла более-менее дышать, самый крупный энфорсер содрал с себя шлем, демонстрируя покрытое крупными каплями пота лицо, и невежливо поинтересовался.
— Ну так кто у вас тут главный?
— Борис Шауфель, Вольный Маршал. — Обратил на него непроницаемый взор гогглов арбитр.
— Оружие на пол! Значок сдать! Здесь сейчас все будет закрыто и оцеплено!
— Вы не имеете права изымать сигну арбитрата. — Очень спокойно заметила Кадис. — Давайте остановимся на том, что мы не оказываем сопротивления, убираем оружие, и проясняем вопрос о полномочиях любым взаимоприемлемым способом.
— Дамочка! Оружие будет сдано! А вы не будете говорить поперек вашего прямого начальника. Если это конечно и впрямь арбитр.