Ошарашенные нашим неожиданным подкреплением тареллианцы и другие чужаки внезапно разбегаются и кидаются к двери. Некоторые останавливаются на пороге, разворачивают морды в нашу сторону и на своих языках осыпают нас колкостями и насмешками. Чужаки-дикообразы откидывают головы и начинают визжать, оглушительный звук наполняет комнату, позволяя остальным сбежать.
Стою на коленях и задыхаюсь. Один из чужаков направляется ко мне, при этом низко ссутулившись и почти присев.
— Вот эт было весело, — говорю я сам себе, вставая и встречаясь взглядом с приближающимся существом.
— Да, так и было, — к моему удивлению отвечает оно, на удивительно хорошем готике, для кого-либо, кто выглядит столь свирепо, — но пользы не принесло.
НАШИ нежданные союзники — круты, целая раса наемников, большинство из которых работает на тау. На Эс'тау их несколько сотен, все в найме у командующего Пресветлого Меча. Они организуются в семейные группы, которые Ориель называет кланами, и тот клан, что пришел к нам на помощь, возглавляет Орак. В его семье примерно тридцать крутов, и после драки в баре, Орак приглашает нас в их лагерь. Ориель соглашается, явно считая, что отказ может вызвать неудовольствие у наших новых союзников и может привлечь нежелательное внимание. Так что по улицам города мы идем за длинными, долговязыми чужаками.
При выходе мы забрали свое оружие, и я заметил, что у каждого крута длинноствольные ружья и бандальеры с массивными боеприпасами. Хотя это и огнестрельное оружие, у винтовок длинное ружейное ложе, переходящее в пугающие клинки, а под дулами изогнутые навесные устройства, похожие на штыки.
Через толпу на улице круты передвигаются спокойно и уверено, их длинные ноги позволяют идти быстро и без особых усилий, в то время как я пыхчу за ними в этой жаре и пытаюсь не отстать. Они переговариваются друг с другом с помощью щелчков и свиста. Толпа перед ними расходится, спеша убраться с дороги.
К Ораку суетливо кидается хруд и пытается продать ему кувшин с чем-то. Круту не интересно, но так как речь торговца продолжается, то кажется, что он начинает вскипать. Иглы Орака дрожат все сильнее и сильнее, и с окончательным злобным шипением, они вздергиваются, словно пики, в пугающий гребень. Завидев это, хруд стремительно уносится в окружающую тьму.
— Какие-то проблемы? — спрашиваю я командира крутов. Тот смотрит на меня, иглы опять опускаются.
— Плохо торгуется, — отвечает Орак, щелкая при этом клювом. Это, я полагаю, смех. — Оно здесь новое, оно научится.
— Так как долго ты в наемниках? — спрашиваю я, подскакивая рядом с долговязым чужаком, запыхавшись от скорости. Засушливый воздух сушит мою глотку.
— Всю свою жизнь, конечно же, — отвечает Орак, — я не сражался, пока не повзрослел, но всегда дрался за империю Тау. Как долго ты сражаешься?
— Так же, всю свою жизнь, — после секундного раздумья отвечаю я, — но за себя, и никогда за кого-то другого.
— Даже не за семью? — спрашивает крут, тряся иглами от удивления.
— Уже долгое время, — тихо отвечаю я. Мы идем по улицам в то время, когда солнце ныряет к горизонту, превращаясь в огромный темно-красный диск, чуть выше куполов.
— Ты будешь драться за О'вара? — через некоторое время спрашивает Орак.
— Ну, когда он пойдет воевать, я точно буду сражаться, — отвечаю я, пытаясь придумать, как сменить тему, — ваш лагерь далеко?
— Нет, — резко отвечает Орак, — почему ты начал драку в баре?
— Ну, кому-то нужно было начать, — отвечаю я с кривой ухмылкой, — я посчитал, что уже лучше кто-то из нас, чем один из них. Нападение первым всегда выигрышное.
— В этом есть смысл, — соглашается Орак, — и все же, это было или очень смело, или очень глупо. Если бы мы не пришли вам на помощь, они могли бы убить вас.
— Да это была всего лишь драка в баре. Они никогда не заканчиваются столь серьезно, — отвечаю я, качая головой.
— Ты забываешь, люди здесь сама презренная раса, — не соглашается крут, поворачивая на маленькую улочку, уходящую от главного проезда, — никто по вам скучать не будет.
— С чего бы такое плохое отношение? — спрашиваю я, интересуясь, что мы натворили такого нехорошего.
— Вы, люди, уже повсюду, расползаетесь по звездам как рой, — говорит мне Орак, без всякого смущения, — вы вторгаетесь в чужие миры, вами управляет страх и суеверия.
— С нами Бог, у нас есть святое право покорять галактику, — протестую я, тем самым вызывая щелкающий смех вожака крутов, — это судьба человечества — править звездами, так сказал нам Император.
— Ведомый страхом и суевериями, что даже еще хуже чем тау и тау'ва, — отвечает крут, и в его голосе скорее веселье, нежели отвращение.
— Тогда во что верите вы? — спрашиваю я, интересуясь, почему крут считает, что знает все ответы.
— В изменения, — говорит он, глядя на меня своими пронзительными темными глазами, — как учили наши предки, мы меняемся и адаптируемся. Мы учимся у своей добычи и становимся сильнее. Будущее не определено, а застой подобен смерти.
— Вы поклоняетесь изменениям? — недоверчиво переспрашиваю я.
— Нет, человек, — говорит он, снова выказывая признаки раздражения, — в отличие от твоего рода, мы просто принимаем их.
КОГДА на небе начинают появляться звезды, пламя костров становится выше.
Мы сидим снаружи недостроенного купола вместе с Ораком и его кланом, и я наблюдаю за потрескивающими язычками огромного костра. Здоровые дымящиеся куски мяса на заостренных шестах шкворчат и капают в огонь, разнося запах готовящейся плоти и плавящегося жира.
Я сижу рядом с Ориелем, который пристально наблюдает за крутами еще со свалки в баре.
— Что ты знаешь об этих парнях? — спрашиваю я его, когда вокруг нас освободилось место, чтобы поговорить конфиденциально.
— Не много, за исключением того, что они незаурядные бойцы в ближнем бою, но это ты и сам уже видел, — отвечает он мне с мрачной улыбкой, — уже сотни лет круты нанимаются в качестве солдат удачи к другим расам, хотя большинство к тау. Они будут драться со всеми или против всех до тех пор, пока хорошо платят.
— На мой взгляд, они не очень-то богаты, — комментирую я, — одежда у них не очень-то представительная, у них нет дворцов, или чего-то в этом духе. Что конкретно они берут в виде платы?
— Это достаточно ужасно, — предупреждает меня Ориель неприятным взглядом, — они сражаются не только за технологии, оружие и боеприпасы, но так же за тела павших.
— А зачем они им? — спрашиваю я, заинтригованный несколько отвратительной формой оплаты.
— Они едят их, — коротко отвечает инквизитор, — они верят, что поглощая павшего врага, они получают его мастерство и навыки. Они так же едят своих собственных собратьев, возможно, чтобы сберечь их души, или что-то в этом роде. На самом деле все гораздо сложнее, но некоторые магосы из техножрецов полагают, что круты на самом деле способы впитывать информацию из своей еды, и передавать ее следующим поколениям. Я не знаю деталей, но это мне кажется чрезвычайно неправдоподобным, хотя круты, естественно, верят в это.
— Они каннибалы? — спрашиваю я, глядя с обновленным ужасом на чужаков вокруг нас. — Это же отвратительно.
— Для тебя и для меня, определенно, — кивком соглашается Ориель, — а для них совершенно естественно.
В этот момент к нам опять присоединяется Орак, за его плечом до сих пор болтается винтовка.
— Скоро начнется пиршество, — говорит он нам с наслаждением, в его глазах отражается пламя.
— Это какое-то празднество? — спрашивает Таня, когда откуда-то из темноты начинают доноситься барабаны и свистки.
— Да, так и есть, — подтверждает Орак, возвышаясь над нами и с гордостью глядя на свой клан, — завтра мы снова уходим сражаться. Некоторые из нас не вернутся. Некоторые из нас убьют много врагов, заберут их суть и станут сильнее. В любом случае, пока круты живы, это не важно, ибо мертвым не позволят растратить свои сокровища.