Прошло двадцать минут, и мы лежим среди небольшой поросли молодого корейского кедра. Пулемётные расчеты выбрали позиции и затихарились. Я же рассматриваю подходящий к импаню обоз. До него осталось около ста сажень. Две конные четырехфунтовки, шесть телег, тридцать всадников. Впереди колонны, судя по одежде, следует цаньлин, или командир полка, рядом с ним двое младших офицеров – линцуев.
– Александр Владиславович, – передавая бинокль, обратился я к сотнику Вондаловскому, лежавшему рядом со мной, – впереди обоза едет офицер в должности как наш командир полка. Его надо взять живым.
Сотник приник к биноклю, хотя китайского старшего офицера было видно уже невооружённым глазом.
– Роман Петрович, вас это также касается. Отдайте команду пулемётным командам, чтобы не зацепили его.
– Слушаюсь, господин капитан, – Ромка улыбнулся мне и ловко уполз на позиции пулемётчиков.
Между тем сотник Вондаловский, оторвавшись от бинокля, тихо произнёс:
– Как-то непривычно на пузе пластаться, господин капитан.
– Поверьте, Александр Владиславович, я вас научу плохому.
Сотник удивлённо посмотрел на меня, а потом приложил огромные усилия, чтобы в голос не расхохотаться. Кое-как сдержавшись, он произнёс:
– А как полковника в плен брать будем?
– Надеюсь, Шило или Леший его легко ранят. Извините, господин сотник, старшие урядники Лешков и Подшивалов. Мы в своё время такую тактику отрабатывали на вожаках хунхузов. Думаю, и здесь сориентируются.
– Господин капитан, а вы давно знакомы с теми казаками из моей сотни, которых отдали в отряд хорунжего Селивёрстова?
– Всю жизнь, Александр Владиславович. Мы выросли в одной станице. Они все входили в первый десяток обучавшихся в школе для казачат станицы Черняева. Трое из них, включая меня, стали офицерами, – ответил я, жуя зубами травинку и ощущая горечь во рту. – Все входили в конвой его императорского высочества, потом почти два года гоняли хунхузов по всему Приамурью, пока у них не закончился первый срок службы. Присмотритесь к ним, Александр Владиславович. Более подготовленных казаков во всём полку не найдёте.
– А Роман Петрович?
– Это мой названый брат. Его отец взял меня в семью, когда погибли и умерли все мои родственники. Мне тогда было четырнадцать лет. Он и хорунжий Данилов – из первого десятка.
– А правда… – начал сотник, но я его прервал:
– Всё! Тихо! Начинаем бой.
Приложив к плечу приклад-кобуру маузера, я начал выбирать цель. Обоз к этому времени почти дошёл до ворот импаня, которые стали потихоньку открываться. Маузер стал ещё одним фактором, вызывающим вопросы и зависть офицеров в Благовещенске. Два таких же, как и у меня, я подарил Лису и Дану, поздравляя их с офицерским званием. Должен же я был как-то их выделить, если финансы позволяют.
Дальше события понеслись вскачь. Сзади раздалось два выстрела Лешего и Шило. Как я понял, стреляли они в кого-то внутри импаня. Потом застучали мадсены, и всадники, окружавшие обоз, начали валиться на землю. Судя по тому, как один из пулемётов работал отсечками по два-три патрона, за ним находился Ромка. Его умение работать с мадсеном ещё пять лет назад превысило моё.
Я начал выцеливать цаньлина, но тут он схватился за плечо и упал с коня.
«Хороший выстрел», – подумал я, перенося мушку на другую цель и открывая огонь.
Чуть больше минуты – и все солдаты, офицеры обоза лежали в основном на земле. Некоторых, запутавшихся ногами в стременах, кони уносили в сторону от дороги. К воротам импаня устремились пулемётные расчёты во главе с Ромкой, державшим в руках уже пистолет Маузера. Казаки Вондаловского бежали к повозкам и орудиям, чтобы убрать их с дороги. За своей спиной я услышал грохот копыт. Казаки аллюром три креста выходили из рощи для атаки на крепость. Смотреть на них было некогда, так как чуть ли не скачками бежал к китайскому офицеру.
«Вот непруха, – подумал я, глядя, как из перебитой плечевой артерии цаньлина толчками идёт кровь. – Хана, не спасти».
Как говорится, глаза боятся, руки делают, достал из ножен предплечья метательный нож, отхватил ремень от кобуры и начал перетягивать руку китайскому полковнику. Затянув ремень, достал перевязочный пакет и начал бинтовать рану.
Мысли же бились в виски: «Ни хрена не получится. Покойник. Что же так не повезло! Чуть влево или вправо, и был бы замечательный язык. А так… Е… твою же…»
Между тем события неслись вскачь. Ромка и браты ворвались в импань, откуда грохот мадсенов перекрыл треск винтовочных выстрелов. Казаки Казанова влетели в крепость быстрее, чем туда успели ворваться пешие станичники сотника Вондаловского. Панические крики китайцев перекрыли по громкости шум выстрелов. Судя по звукам, можно было сказать, что захват мини-крепости в Малом Сахаляне состоялся.