Дорогой доктор Харли!
Я составлю вам письмо, поскольку пишу много писем – у меня есть друзья по переписке из Австралии, Англии и Дубьюка, штат Айова. Кому же не нравится открывать почтовый ящик и находить письмо от друга, даже если никогда с ним не встречался?
Так… Исповедь, да? Вы думаете, я держу все в себе, а исповедь полезна для души. Так ведь? Я бы говорил больше, если бы людей – я имею в виду других ребят в школе – хоть чуть-чуть интересовало мое мнение. Чаще они просто смеются, называют меня ботаником, чудиком, называют меня жирным, называют меня жирнющим чудиком-ботаником (что уже перебор, верно? Ботаники и чудики – это почти одно и то же…). Поэтому я почти не разговариваю, только с учителями и мамой. А теперь и с вами.
Дело в том, что в письмах можно быть другим человеком. И в Интернете тоже. Потому что там я – это не Я. Ладно, да, тоже я, но не физически. То есть не жирный (это железы), не потный (это тоже железы), не странный (для Норд-Пойнта, во всяком случае. Я не люблю охоту с луком, подводную охоту и вообще убийства, я слишком неповоротливый для стикбола, и мне действительно НРАВИТСЯ «Анна из „Зеленых мезонинов“»[9]… так что да, здесь я странный!) и не неловкий, и не неуклюжий, и Эфраим Эллиот не прав, что иногда пахну гнилой кукурузой или черной ушной серой. (Кстати, я слышал, вы Ифа тоже консультируете. Отлично справляетесь – он уже месяц не делает мне ни «мокрого Вилли», ни «петушиного клюва», ни «крученых сосков».)
В Сети я другой человек. Там можно быть лучшей версией себя. По словам мамы, я очень чувствительный. Кроме того, эрудит, а значит, знаю чуть-чуть обо всем (что, КОНЕЧНО ЖЕ, признак ботаника). В Сети я могу быть со своими мозгами, но без своего тела.
Так… Исповедь. Простите меня, святой отец… Ха! В любом случае вы никому не расскажете. Конфиденциальность между пациентом и врачом. Я читал об этом.
Год назад умер мой двоюродный брат Шервуд, который жил в Манитобе. Он заснул в поле, и его переехал комбайн. Брат попытался убежать, но эти комбайны – сорок футов жужжащих лезвий. Хоронили его в закрытом гробу.
Я любил Шервуда. Мы почти не виделись – у нас не так уж много денег (я даже не знаю, как мама может вас позволить), а родители Шервуда – фермеры. Но каждое лето они приезжали в гости. Я брал Шера к океану. В Манитобе ведь нет океана, верно? Мы отлично ладили. Когда я делился с ним крохотными кусочками знаний, Шера это искренне интересовало.
Мы держались самых отдаленных мест, тех, о которых знал только я. Мне не хотелось встречаться с ребятами из школы – они назвали бы меня «жирдяй» или «мешок кишок». Я боялся, что, если Шер такое услышит, я перестану ему нравиться. Что было не совсем справедливо по отношению к нему. Шер помог бы мне, потому что кровь гуще воды, верно?
Шер был высоким, широкоплечим и мускулистым: «мускулы деревенского парня» – так он говорил, смеясь и рассказывая, что дома у всех такие, и вовсе он не особенный. Но Шер был ОСОБЕННЫМ. Красивым (я могу сказать так и про другого мальчика, это не странно), и люди просто… Они тянулись к нему, такое слово, думаю, подойдет. Так магнит притягивает железные опилки. Все хотели дружить с Шером.
А потом он умер из-за глупого несчастного случая, и все сильно расстроились. Мир утратил свет – так говорили. Интересно, что бы сказали, если бы умер я? На самом деле не хочется гадать.
После похорон я достал коробку с фотографиями. Мама купила мне на день рождения «Полароид», и тот очень пригодился. В основном на снимках был Шер – снимал ведь я, плюс мне не нравится, как я выгляжу на фотографиях.
Я собирался сделать мемориальную страничку. На Facebook, понимаете? Что-нибудь в память о Шере. Моя идея, честно. Но в какой-то момент все изменилось.
Я отсканировал фотографии и сохранил их на компьютере. Но вместо мемориальной странички я… Ну, я создал человека. Наверное, именно это я и сделал.
Алекс Марксон. Не знаю, откуда я взял это имя, но мне оно показалось стильным. И хорошо подходило к фотографиям. У Алекса Марксона было лицо и тело Шервуда. У Алекса Марксона были мои слова и мои интересы. Алекс – это и я, и Шервуд вместе.
Я составил профиль. Хотя знал, что это неправильно. Мое сердце стучало как барабан, когда лицо Шера – ХЛОП! – оказалось прямо на экране. Получилось… святотатство? Я чуть было не удалил все. Чуть было.
Я начал публиковать всякое. Сначала ничего особенного. Только то, что меня интересовало, – то, за что меня здесь дразнят. Мои слова приклеились к телу Шера.
И что суперстранно… Алекс начал получать предложения дружбы. Я имею в виду, ОЧЕНЬ МНОГО предложений. От людей, с которыми мы никогда не встречались. И не от чудиков. Нормальных, спокойных людей. Мальчиков (и девочек!) моего возраста.
9
Роман для детей канадской писательницы Люси Мод Монтгомери, действие которого происходит на острове Принца Эдуарда.