Я: Убийство разумного существа является признаком неразумного существа, это так.
Чи: Опасно неразумного, разведчик.
Я: Да, сэр.
Чи: И какое наказание Лига Наций назначает за то, что такому опасному неразумному существу позволяют выйти в космическое пространство?
Ярун: Немедленная казнь всех, принимавших в этом участие.
Чи: Вы когда-нибудь слышали о людях, сумевших обмануть Лигу? О тайно провезенных в космос убийцах, опасных животных или смертоносном оружии?
Я: Нет.
Чи: И не услышите. Черт меня возьми, если я знаю, как они делают это, — но, по моему мнению, Лига целиком и полностью гарантирует, что в космосе ничего подобного не появится, — закон вселенной, столь же безоговорочно действующий, как закон энтропии. Тем не менее я здесь, не так ли?
Я: Конечно.
Чи: Значит, я никогда не посылал людей туда, где, по моему мнению, их ждет смерть. Что и требовалось доказать.
(Пауза)
Ярун: Может, это скорее объясняет, почему Высший совет никогда не покидает Новую Землю?
Чи: Не советую ставить на это свою задницу, сынок. Просто им это слабо, вот и все.
НА КАМБУЗЕ
Камбуз был ярко освещен. Войдя туда из полутемных коридоров, мы замигали, словно только что проснувшиеся совы.
За столом рядом с дверью расположились два лейтенанта, обе женщины; одна в темно-голубой форме корпуса связи, другая — в белой, корпуса жизнеобеспечения. Та, что в голубом, смеялась над чем-то, когда мы вошли; она сидела спиной к нам. Другая женщина с улыбкой на лице подняла взгляд, увидела адмирала, нервно вскочила и вытянулась по стойке «смирно». Первая обернулась и тоже последовала примеру подруги.
— Вольно, — приказал Чи. — Чертовски вольно! Это выше моего понимания, зачем флоту нужно, чтобы люди изображали попрыгунчиков каждый раз, когда в комнату входит офицер. Это, знаете ли, настораживает. Могу назвать пять дальних миров, где решат, что ты вот-вот выхватишь пистолет.
— Херрек, Голдинг, Ниневех, Бискейн… — забормотал себе под нос Ярун.
— И Сите, — добавила я, когда стало ясно, что он в затруднении.
— Проклятые разведчики, — пожаловался Чи лейтенантам. — Головы у них набиты всякой ерундой. — Он уставился на женщину, которая смеялась. — Что ты думаешь о проклятых разведчиках, лейтенант?
— Не знаю, сэр. — Она рискнула бросить непонимающий взгляд на его розовато-лиловые штаны.
— Конечно, знаешь. Ты просто слишком лицемерна, чтобы сказать. — Он резко повернулся ко второй женщине: — А что ты думаешь о лицемерных лейтенантах? Не спеши. Что бы ты ни ответила, кого-нибудь обязательно заденешь.
Женщина сделала глубокий вдох.
— Не думаю, что это честный вопрос, сэр.
Чи восхищенно хлопнул в ладоши:
— Чертовски верно, лейтенант. Я сделал глупость, и уже не в первый раз. Не могу понять, почему люди терпят это. Как тебя звать?
— Берта Дирен, сэр.
— Берта Дирен Сэр, у тебя есть задатки человеческого существа. Если тебе когда-нибудь предложат командовать кораблем, соглашайся. А теперь выметайтесь отсюда, вы обе! Сейчас здесь запахнет смертью.
Лейтенанты торопливо отсалютовали и рванули к двери. Берта Дирен покраснела, как рак. Мы с Яруном расступились, пропуская их.
— Сэр, почему вы так ведете себя с людьми? — спросил Ярун, когда лейтенанты вышли.
Чи улыбнулся.
— Ну, допустим, потому, что я пытаюсь разрушить их стереотипы, демонстрируя нешаблонное поведение… Или, допустим, потому, что мне просто нравится морочить людям головы… Думай, что хочешь. Я так веду себя, и все.
Он с усмешкой смотрел на Яруна, тот ответил ему задумчивым взглядом.
— Горячий шоколад готовят вон там, — вмешалась я.
ГРИБЫ
Ломтики грибов плавали на поверхности горячего шоколада, словно обломки кораблекрушения в океане. Я пила осторожно, стараясь, чтобы грибы не попадали в рот. Проклятые кусочки упорно тыкались в губы, точно желая быть проглоченными.
Никто из тех, кто служит в глубоком космосе, не может долго избегать грибов. На каждом корабле, станции и аванпосте они растут в огромных количествах, растут быстро и энергично в условиях, в которых растения на основе фотосинтеза погибли бы: необычные гравитационные эффекты, искусственная атмосфера, отсутствие необходимых веществ. По контрасту с синтезированной пищей, составляющей основу нашей диеты, грибы выступают в роли «свежего угощения». Флот рассчитывает, что мы будем плакать от счастья.
Я не люблю грибы. Нельзя сказать, что я их ненавижу. Давно прошли те времена, когда меня выворачивало наизнанку при одном виде такого блюда (что-то, фаршированное грибами, грибы au gratin [1], вареные грибы с жирным сливочным соусом). Теперь я достигла находящегося на большой высоте плато безразличия к этим мерзким серым комочкам. Однако во время высадок я получала истинное удовольствие, срезая грибы всякий раз, когда требовалось собрать биологические образцы.
ГОРЯЧИЙ ШОКОЛАД
Горячий шоколад у нас всегда получался тепловатым, потому что герметический котелок использовался для кофе. Этот котелок необходим, чтобы компенсировать более низкое по сравнению с нормальным воздушное давление на борту корабля. Низкое давление означает, что вода кипит при более низкой температуре, и поэтому кофе получается хуже по вкусу, как, впрочем, и чай, и горячий шоколад. Чтобы компенсировать этот недостаток, нужно готовить их в герметическом котелке, где вода нагревается до нужной температуры и напиток приобретает хороший вкус.
Конечно, в таком котелке неудобно готовить то один напиток, то другой. На борту «Палисандра» имелось три комплекта двигателей на случай поломки, два запасных генератора для создания поля «сперматозоида» и пять резервных, полностью автономных компьютеров.
Однако у нас был лишь один герметический котелок — ив нем всегда варили только кофе. Если кипятить шоколад дольше, он получится еще холоднее.
— Из вас двоих ты старше по званию, — сказал мне Чи. — Выкладывай свои соображения.
Мы непринужденно сидели за столом… или, может, следует сказать — не соблюдая никаких формальностей. Адмирал так далеко откидывался в кресле, что каждые несколько секунд скрипели пружины; более тяжелый человек попросту сломал бы зажимы, крепившие сиденье. Ярун развалился в кресле, локоть одной руки на столе, другая теребит салфетку. Я обеими ладонями сжимала кружку, как бы греясь, хотя на самом деле надеялась, что тепло моих рук согреет шоколад.
— Ладно, — кивнула я. — Все согласны, что климат на планете умеренный?
Оба мужчины проворчали «да».
— И что она похожа на Землю?
— Не стоит исходить из того, что она слишком похожа на Землю, — отозвался Чи.
— Обучение разведчиков на восемьдесят процентов нацелено на то, чтобы штамповать именно подобного рода суждения, — сказала я. — Конкретные характеристики планет отличаются друг от друга, но существует ряд общих направлений. Например, как по-вашему, — Мелаквин имеет флору и фауну?
— Должен, — ответил Чи. — Если этот мир официально предназначен для ссылки, он просто обязан быть таким, чтобы дать человеку возможность выжить. В противном случае изгнание туда было бы равноценно убийству, и Лига Наций объявила бы внеземной флот сборищем неразумных существ. Любой из предназначенных для ссылки миров обязательно предоставляет серьезный шанс выжить — включая Мелаквин. Там должны быть пригодная для дыхания атмосфера, пригодная для питья вода и пригодная для еды пища.
— Выходит, на Мелаквине почти как дома, — сказала я. — Почему, в таком случае, он убивает людей?
— Может, микроорганизмы? — предположил адмирал. — На планете, где существует жизнь, наверняка имеются бактерии, способные вызвать тысячи болезней, к которым у нас нет иммунитета.
— Несомненно… Однако мы будем дышать воздухом из баллона и носить защитные костюмы, — возразила я, — сквозь ткань которых не может проникнуть даже самый мелкий известный нам вирус; к тому же давление внутри костюма выше наружного, и если какой-нибудь микроб хотя бы попытается проникнуть внутрь, его просто выдует наружу.
1
Au gratin (фр.) — запеченный после посыпания сыром и сухарями. Словарь ресторанной лексики Дюбу. М.: Изд. Руссо, 1998.