— Гамлет?
— Чертовски верно. Ты довольна, что я заставил адмиралов ввести курс Шекспира в Академии? — Он посмотрел мне в глаза, и на этот раз я увидела проницательность за внешней невменяемостью его взгляда. — Суть в том, разведчик, что я отнюдь не безумен. Да, время от времени ум у меня заходит за разум, но вообще-то моя болезнь называется «не-дать-дерьму-затопить-все». Высший совет, чтоб они провалились, думает, будто это может быть заразно, вот почему я здесь. Полагаю, ты догадываешься, как они используют Мелаквин?
— Да.
— Ну, скорее всего, ты ошибаешься, но кого это волнует? Полагаю, ты уже обдумывала высадку?
— У нас было слишком мало времени, — ответила я. — И информации.
— Ты не получишь ни того, ни другого. До Мелаквина десять часов, и нам приказано высадиться в пределах двух часов после выхода на орбиту. Давай-ка пойдем на камбуз, выпьем по чашке горячего шоколада, обсудим кое-что, а потом немного поспим.
— Вам, в самом деле, лучше держаться подальше от камбуза, сэр. Приказ…
— Плевал я на приказ, — прервал меня Чи. — Я в настроении сделать абсолютно бессмысленный жест открытого неповиновения. Мы захватим камбуз и станем петь неприличные песни, нарочно привлекая к себе внимание. Мы будем приставать ко всем членам экипажа, которые встретятся нам в коридорах, и рассказывать им свою историю. Соевым соусом мы напишем на стене ЗДЕСЬ БЫЛ ЧИ и вырежем свои имена на столешнице, используя нож, длина которого не превышает двадцати сантиметров.
— Адмирал…
— Да?
— А нельзя все это проделать, надев брюки? Он испустил тяжкий вздох.
— Расслабься, Рамос. Лучший способ кому-то отомстить — это заставить завидовать твоей свободе.
Тем не менее он крадучись направился в лазарет.
НАШЕ ПРЕИМУЩЕСТВО
Пока адмирала не было, вернулся Ярун. Глаза у него покраснели, плечи поникли.
— Выше голову, — сказала я.
— С какой стати?
— Это приказ.
— А-а…
Он тяжело привалился к стене рядом со мной. Мы оба слишком устали; хорошо, что было на что опереться.
— И что теперь?
— Я разговаривала с адмиралом. Он предлагает провести небольшое совещание на камбузе, а потом поспать.
Ярун выпрямился.
— Не ожидал таких… разумных… речей от него.
— Чи прекрасно соображает, — ответила я. — Чуть-чуть неуравновешенный, чертовски эксцентричный, но, думаю, он здоровее, чем считает Высший совет. Здоровее в умственном отношении. Физически… Хакви и Проуп все еще разговаривают с Вересианом. Подозреваю, наш добряк доктор нашел какое-то медицинское и, следовательно, законное обоснование, делающее невозможным участие адмирала в высадке, а капитан пытается убедить Вересиана держать свое мнение при себе.
— И кто победит?
— Не мы.
— М-м-м…
Затянувшееся молчание способствовало тому, что сознание у меня начало затуманиваться, и когда Ярун заговорил, я вздрогнула, пробуждаясь от полусна.
— Если мы рассмотрим проблему хладнокровно, то здоровье Чи существенного значения не имеет. У него хватит сил продержаться еще двадцать четыре часа, а этого времени достаточно, чтобы приземлиться и вернуться обратно… если мы сумеем вернуться. Однако чем более ясная у него голова, тем лучше для нас.
— Он не будет обузой, ты это имеешь в виду?
— Гораздо важнее то, что он адмирал, ведь адмиралы Высшего совета — единственные люди, которым хоть что-то известно о Мелаквине. Чи — потенциальный источник информации.
— В составе тех команд, которые приземлялись раньше, тоже были адмиралы, — напомнила я. — Не очень-то это помогло.
— Однако если наша теория верна, большинство этих адмиралов и впрямь были не в своем уме, — ответил Ярун. — Наше преимущество с том, что у нашего еще сохранились мозги, из которых можно что-нибудь выудить.
Дверь лазарета распахнулась, появился Чи. Он надел верхнюю половину формы, но брюки перекинул через плечо, а вместо них натянул мешковатые розовато-лиловые штаны, которые обычно носят хирурги. Кроме того, на голове красовалась хирургическая шапочка того же цвета, а на руках тонкие резиновые перчатки.
— Только гляньте! Ничего себе видок, да? — просиял он.
— Если мы хотим что-нибудь выудить из его мозгов, нужно поторопиться, — сказала я Яруну. — Они разлагаются прямо на глазах.
АДМИРАЛ ДОКАЗЫВАЕТ СВОЮ РАЗУМНОСТЬ (МЫ ИДЕМ НА КАМБУЗ)
Чи: Мне дадут настоящую форму разведчика?
Я: Да, адмирал.
Чи: С торчащими из спины лопастями и всем таким прочим?
Я: Это только для ледяных планет. На Мелаквине климат умеренный, кажется?
Чи: Конечно.
Ярун: Вы уверены?
Чи: Если тебя интересуют технические подробности, могу сообщить, что на полюсах там холод но, у экватора жарко, и между этими точками умеренный климат. Однако по сравнению с ледяными или адски жаркими планетами, погода там незамысловатая.
Ярун: Значит, адмиралу кое-что известно о Мелаквине?
Чи: Кое-что.
Я: Вы хотя бы… примерно представляете, что нас там ждет?
Чи: Почему я должен представлять это?
Я: Адмиралтейство уже не раз посылало команды на Мелаквин. Учитывая, что вы адмирал…
Чи: Рамос, ты хочешь сказать, что я мог бы сознательно послать человека на верную смерть?
Я: Ну, не так высокопарно…
Чи: Слушайте, вы, оба. Лига Наций считает убийц неразумными существами, верно?
Я: Убийство разумного существа является признаком неразумного существа, это так.
Чи: Опасно неразумного, разведчик.
Я: Да, сэр.
Чи: И какое наказание Лига Наций назначает за то, что такому опасному неразумному существу позволяют выйти в космическое пространство?
Ярун: Немедленная казнь всех, принимавших в этом участие.
Чи: Вы когда-нибудь слышали о людях, сумевших обмануть Лигу? О тайно провезенных в космос убийцах, опасных животных или смертоносном оружии?
Я: Нет.
Чи: И не услышите. Черт меня возьми, если я знаю, как они делают это, — но, по моему мнению, Лига целиком и полностью гарантирует, что в космосе ничего подобного не появится, — закон вселенной, столь же безоговорочно действующий, как закон энтропии. Тем не менее я здесь, не так ли?
Я: Конечно.
Чи: Значит, я никогда не посылал людей туда, где, по моему мнению, их ждет смерть. Что и требовалось доказать.
(Пауза)
Ярун: Может, это скорее объясняет, почему Высший совет никогда не покидает Новую Землю?
Чи: Не советую ставить на это свою задницу, сынок. Просто им это слабо, вот и все.
НА КАМБУЗЕ
Камбуз был ярко освещен. Войдя туда из полутемных коридоров, мы замигали, словно только что проснувшиеся совы.
За столом рядом с дверью расположились два лейтенанта, обе женщины; одна в темно-голубой форме корпуса связи, другая — в белой, корпуса жизнеобеспечения. Та, что в голубом, смеялась над чем-то, когда мы вошли; она сидела спиной к нам. Другая женщина с улыбкой на лице подняла взгляд, увидела адмирала, нервно вскочила и вытянулась по стойке «смирно». Первая обернулась и тоже последовала примеру подруги.
— Вольно, — приказал Чи. — Чертовски вольно! Это выше моего понимания, зачем флоту нужно, чтобы люди изображали попрыгунчиков каждый раз, когда в комнату входит офицер. Это, знаете ли, настораживает. Могу назвать пять дальних миров, где решат, что ты вот-вот выхватишь пистолет.
— Херрек, Голдинг, Ниневех, Бискейн… — забормотал себе под нос Ярун.
— И Сите, — добавила я, когда стало ясно, что он в затруднении.