Пускай, решил Комнин. Греция знала много тиранов, и некоторые из них были вполне достойными людьми. Писистрат, Солон… Феофан? Плевать, на самом-то деле, достойным он окажется тираном, или нет. При нынешних обстоятельствах это совершенно не важно.
И тут Комнина словно ударило от ужасной мысли. Он сел прямо там, где стоял, на ступени лестницы из каракского мрамора. Неужели…
Комнин ощупал руками свою голову — будто в первый раз. Лысый череп. Позади макушки кожа кончается и начинается металл. А под металлом — компьютер, соединенный теперь со всеми сетями Империи, включая и бытовую. Один из основных серверов которой, "Олег Первый", недавно подвергся необъяснимому, на первый взгляд, нападению "призраков".
И точно так же выглядит голова у всех руководителей Тайной Службы.
Может статься, что глупая возня Феофана куда важнее, чем считает сам Феофан.
Важнее, чем сумеет себе представить кто-либо в обитаемой Вселенной.
Глава 3
Пурдзан пару раз хорошенько пнул дверь, вовсе не надеясь на результат, сел на пол посреди камеры и длинно выругался на Рджалсане. Василий плохо знал Рджалсан, но понял, что речь шла одновременно об экскрементах, совокуплениях и всех приапских богах, имевших отношение к убийству и смерти.
Окончив тираду, Пурдзан ухмыльнулся:
— Камеры прямо как у нас. Вон и глазок сверху. Плюнуть туда, что ль?
— Прийдут, побьют.
— И хорошо. Они прийдут, чтобы побить нас, а мы побьем их и убежим.
— Они с оружием прийдут, Пур. А будем выпендриваться — так поджарят.
Василий сидел у каменной стены, поджав ноги. Ему было холодно.
Новая Таврида вообще — самый холодный экзархат Империи. Зачем Византии понадобилась планета, на девять десятых покрытая ледником, а на остальную часть — тайгой, которую даже нельзя вырубить, чтобы не оставить планету без кислорода? Разве что, из сентиментальных соображений. Новая Таврида была одной из первых планет, открытых Службой Гермеса, имперскими космическими разведчиками. После этого великого открытия в Империи целый год были модными дамские накидки из кожи меховой змеи, хищника, обитающего во льдах Новой Тавриды. Выследить и убить меховую змею очень сложно, зато кожа ее — так себе, поэтому мода прошла, а осталась ни на что не годная планета. У подножия невысоких гор вырубили участок тайги, поставили там одну единственную колонию с памятником Гермесу на центральной площади, парой домов для жилья, и тюрьмой, которую охранял взвод центов, злых на всю Вселенную за то, что их сослали работать в такую глушь.
Тюрьму строили для особо опасных преступников. Но особо опасными в Империи занимается Тайная Служба — а никто из Службы не собирался торчать на границе тайги и ледника, среди меховых змей, лесных прыгунов, белых муравьев и работников Государственной Стражи.
Новым узникам — а на самом деле, единственным за последние полгода, здесь оказались рады. У глазка постоянно кто-нибудь торчал, искушая Пурдзана. Кормили узников стандартным центурионским пайком, но на третий день охранник просунул в окошечко под дверью плошку с местным деликатесом — кашей из лапок белого муравья.
— Высоких гостей принимаем, сатана им в лоб, — пояснил охранник.
— Мы что, стали высокими гостями? — не понял Василий.
— Вы тоже. По вашу душу начальство подвалило, Пятый стратиг Стражи. Вербовать будет.
Охранник, судя по всему, не считал нужным скрытничать с узниками. Василий решил его порасспросить. Он передал плошку с деликатесом Пурдзану — тот брезгливо затряс бородой — а сам присел у двери и постучал по гладкому металлу.
— Слышь… А зачем нас вербовать? Нас ведь еще даже не допрашивали толком. Может, мы интереса не представляем.
Охранник довольно крякнул и, вроде, тоже присел, с другой стороны двери.
— Не кокетничай, «призрак». Ведь ты — "призрак"?
— Нет.
— "Призрак", «призрак». То, что ты — янычар и козлиный зигун…
— Дир-зигун, — поправил Василий.
— А мне плевать. И всем плевать. По-настоящему ты — «призрак». Ребята из Пятой видели, на чем ты прилетел.
— Это же трофей!
— Трофей… Помоев жареных попей!
Охранник захохотал над собственной шуткой и так, хохоча, ушел куда-то. Василий встал, потянулся, сделал несколько взмахов руками, медленно вдохнул и резко выдохнул — по дунганской системе.
— Ну как, Пур?
— Насчет помоев он верно сказал.
Пурдзан грустно ковырял пальцем кашу из муравьиных лапок.
— А насчет Пятого стратига?
Пурдзан отставил плошку в сторону.
— Тоже верно. Вербоваться надо.
— Как?!
— Просто. Чего мы знаем такого особенного? Только о "призраках".
Василий задумался. Действительно, о «призраках» можно рассказывать без утайки кому угодно — это общее дело. И о конфедератской помощи сатирам тоже можно спокойно говорить: ведь Василия официально передали под начало Совета Зигунов! Что ж…
Дверь отворилась, противно скребя металлической кромкой по каменному полу. Центы вошли в камеру, выстроились, уставив на пленников бластеры. Последним вошел архонт.
— Руки за голову, — устало сказал он, — пожрать успели?
— Говно, — отозвался Пурдзан, заведя руки за голову и указав копытом на плошку.
Архонт пожал плечами.
— Странно. Нам нравится. Алозиас уже сообщил вам, кто тут у нас? Пошли к стратигу.
Путь из тюрьмы к приземистому зданию "Дворца приемов" вел через пустой двор, продуваемый холодным ветром. За высокой стеной виднелась верхняя часть памятника Гермесу. На золотистых плечах Гермеса лежал снег, словно накидка из кожи меховой змеи. Центы все были в таких накидках, Василию и Пурдзану тоже выдали по накидке. Но накидки не спасали от ветра.
"Дворец приемов" внутри оказался таким же простым, как и снаружи. Узкие лестницы, пустые крашеные стены коридоров. "Главный зал" — широкая прямоугольная комната, низкий потолок поддерживает единственная центральная колонна. Уродство.
Пятый стратиг Государственной Стражи Византии тоже был уродом. Правую щеку его сжимала тугой складкой вечная судорога, а высохшая правая рука болталась бессмысленной веревочкой.
— Садитесь, почтеннейшие.
Стратиг указал Василию и Пурдзану на два жестких табурета. Сам он сел на третий такой же табурет. Охрана выстроилась вдоль стен.
— Почтеннейшие, поведайте мне, как вы достались Страже.
Василий рассказал обо всем, начиная с того момента, как «призраки» напали на Императорскую Триеру. Он ждал с тоской, что стратиг начнет выспрашивать о том, как Василий попал на Триеру и вообще — об османских делах на Приапе. Хоть и не было в этих делах ничего особенного, все-таки не хотелось болтать.
Но стратиг не стал ни о чем распрашивать. Зато он не поверил рассказу.
— Очень мило. Похоже на правду. И вы очень похожи на человека, а вы, — стратиг кивнул Пурдзану, — на сатира. Тем не менее, чушь. Во-первых, вы что-то ляпнули насчет того, что вы — курпан дир-зигунов. Из янычара в курпаны — такого доселе не случалось. И, наконец, вы отбились от «призраков», захватили корабль. По моим данным, такого тоже не случалось.
Стратиг подался вперед, заглянул Василию в глаза. Рука его свесилась вниз и слегка покачивалась.
— Мы — первые, — возразил Василий.
— Вы будете первыми!
Стратиг криво улыбнулся и вдруг перешел на громкий шепот.
— Вы будете первее всех!
Пурдзан кашлянул. Василий и сам уловил блеск в глазах стратига. Поэтому он улыбнулся в ответ.
— Вы предлагаете нам большую услугу за большую услугу. Каков, по-вашему, должен быть способ этого обмена услугами?
— Значит, вы готовы вести разговор.
— Стоп! — вмешался Пурдзан. — Вы что, собираетесь говорить в этой толпе?
Он махнул рукой в сторону охраны. Охранники, улыбаясь, опустили бластеры. Пурдзан замотал головой.