За всю многолетнюю историю отряда было, быть может, всего два-три человека, которые под разным соусом уклонялись от походов во вражеское расположение, окольными путями уберегая себя от боевого дела. Одним из них был Боб Крапов. В первый период войны, примерно до конца 1942 года, он служил в отряде оружейником. Оружие он действительно знал хорошо. Специальность эта позволяла ему всегда быть на базе, ремонтировать, исправлять, налаживать винтовки, пулеметы и автоматы. Дело, конечно, нужное. Но он никак не мог решиться на поход в тыл противника. Или к этому времени с ним приключалась болезнь, или скапливалось для ремонта много оружия, но в операцию он выйти никак не мог.
Зато в клубе, на танцах, среди девчат это был лихой парень. Вытянутые в ниточку, подбритые сверху и снизу черные усики, густо напомаженные блестящие волосы, зачесанные на пробор, выпуклые, нагловатые глаза и оттянутый нос на худощавом бледном лице — первое, что сразу оставалось в памяти о его внешности. Голову увенчивала моднейшая бескозырка — блин с длиннейшими ленточками, бог знает откуда приобретенными. Клеши непомерной ширины, из одного кармана их торчит чужестранный фонарь, а из другого — кожаные перчатки. Фланелевка заправлена не в брюки с поясом, как у наших матросов, а по образцу английских моряков вытянута из штанов навыпуск и плотно обтягивает тощий зад. Шинель укорочена почти до колен, наподобие лапсердака. Кстати, ко всякого рода заграничным вещицам он питал болезненную страсть, и всякой вновь приобретенной пустышкой очень любил похвастаться.
Полусогнувшись, упрятав свою впалую грудь, вульгарным жестом обняв партнершу, виляя бедрами, он на танцах выделывал какие-то замысловатые фигуры, напоминающие нервно-издерганное трясение в твисте. Ему очень хотелось, чтобы на него обращали внимание. Таких тогда на флоте называли «жоржиками». В послевоенное время к ним приклеилось удачное наименование — стиляги. Будучи в отряде инородным телом, Боб не мог долго держаться среди разведчиков, боевые ребята не терпели этого ловеласа, и командование списало его в какое-то другое подразделение.
Годами в отряде сложился такой порядок, что, когда большая часть бойцов уходила в операцию, нести службу по охране здания и имущества приходилось тем, кто выздоравливал после ранения или болезни, кто провинился в чем-нибудь (и такое бывало). Самым тяжким взысканием для разведчика считалось отстранение от участия в выполнении боевого задания, лишение права пойти с оружием в руках в тыл противника. Но таких провинившихся было немного, костяк группы для охраны обычно состоял из выздоравливающих. Если же здорового и непровинившегося оставляли для несения службы, — это всегда воспринималось с глубокой обидой и расценивалось как несправедливое наказание.
Пользуясь случаем, хотел бы высказать мою давнишнюю точку зрения на этот счет. Таким узкоспециальным и маневренным подразделениям, в которых каждый человек на счету и где любой боец должен сочетать в себе несколько специальностей и быть способным к выполнению боевой задачи, ни в коем случае нельзя обрастать подсобными, вспомогательными службами. Всякого рода обеспечением, снабжением непременно должны заниматься те, кому это положено уставами и расписаниями.
Еще по дороге с запада и в первые дни после приезда во Владивосток мы много думали и советовались между собой о том, как быстрее обучить боевым навыкам совсем не обстрелянных молодых тихоокеанцев, как успеть самим за короткое время освоить новый театр военных действий, приготовиться к войне в непривычных условиях. Все склонялись к тому, что надо хорошенько изучить топографию тамошних мест, особенно ближайшего побережья, прикинуть, сколь пригодна для высадок береговая полоса, постараться овладеть неприятельским оружием, иметь представление о внешнем виде и обмундировании солдат и офицеров вероятного противника, оттренировать как следует новичков для десантирования, отработать умение скрытно ходить пешком на большие расстояния, достигнуть хорошей физической закалки и выносливости всех разведчиков. В обучении одинаково нуждались все — и северяне и восточники. Североморцам здешние условия были совершенно непривычны. Пути-дороги в разведку тут могли пролегать через города и большие поселения, проходить возле крупных предприятий. В боевом походе будет трудно миновать местных жителей, плотно осевших на прибрежных землях. В отличие от голых заполярных скал здесь в горах и в долинах густые леса. Там мы мокли, мерзли, зарывались в снегу. Здешнее солнце так нещадно печет, будто старается прогреть нас до печенок за многолетнее вымораживание на севере.