Разведчики решили идти в ближайшее селение и просить помощи у норвежцев. Лучше всего это мог сделать Матисен — он человек местный, скорее сможет договориться. Условились, что если он через двое суток не вернется, то Богданов и Сизов бросят базу и постараются дойти до Мюр-фьорда и там станут искать спасения. Отдали Арнульфу последний шоколад, и он пешком, через горы пошел в Бак-фьорд.
Ждали его условленные двое суток, но к назначенному времени он не пришел. Но и они не смогли покинуть базу, сил, чтобы подняться и уйти, уже не нашлось.
Глава восемнадцатая
К концу лета к Нордкину и Нордкапу отправились две группы разведчиков.
Одну снова возглавил Сёдерстрем, в апреле вернувшийся из Сюльте-фьорда.
На них возлагались весьма большие надежды.
Командир группы — опытнейший разведчик, дважды командовал в многомесячных операциях, оба раза полностью выполнил задания. Он коммунист, убежденный антифашист. Район наблюдения исключительно важен и удобен, место от прежних точек удаленное, от Берлевога, где попались в сети германской контрразведки Матисен и его товарищи, по прямой более семидесяти километров, и широкий, более чем на шестьдесят километров врезавшийся в материк Тана-фьорд.
Группу подготовили и снарядили на семь месяцев. Груза и снаряжения набралось почти полторы тонны. Все следовало забросить одним рейсом подводной лодки, чтобы не демаскировать группу последующими доставками.
Примерно за час до выхода лодки в море 30 сентября 1943 года к борту подлодки подошел бот с разведчиками и грузом. В эту операцию переправщиками были назначены: Семен Агафонов, Алексей Антонов — оба в прошлом подводники, Андрей Пшеничный — до войны трюмный береговой базы подплава — и Сергей Григоращенко. Они перегрузили в подлодку узкие длинные фанерные ящики, рюкзаки, оцинкованные банки с водкой и керосином — сорок пять мест разного имущества, большой резиновый понтон и две надувные шлюпки для высадки на берег, запасные весла, шланги, шлюпочные рыбины…
Разведчики и матросы с подлодки укладывали все по отсекам, размещали по порядку, расписанному еще на базе: вниз — тяжелое, что полегче — вторым и третьим ярусами. Никакой суматохи и путаницы.
Через восемнадцать минут погрузка закончилась, люки задраили, лодка была готова к походу.
На переходе отработали порядок выгрузки, ведь предстояло все имущество разведчиков из носового и кормового отсеков через круглые лазы перенести к центральному посту, поднять его по отвесным трапам в рубку, с мостика через верхнюю палубу, притопленную в воду по корме и по носу, спустить в понтон и в шлюпки. Процедура очень непростая, требует навыка, сноровки и немало мускульных усилий.
Свободные от вахты краснофлотцы и офицеры собирались возле центрального поста, садились около разведчиков-норвежцев. Завязывался дружеский разговор. И хотя море сильно штормило — волна доходила до восьми баллов, — ни в ночные часы, когда шли в надводном положении и заряжали батареи, ни в дневные, когда скрывались от чужого наблюдения под водой, никого не укачало. В подлодке пропадает ощущение времени суток, ночь заметна лишь большей качкой и вдуваемым свежим воздухом, а вахты идут своим чередом.
Первым, как правило, вступал в разговор Сверре Сёдерстрем. Он старше всех по возрасту, ему сорок, даже командир лодки намного моложе его. Он выходец из большой рыбацкой семьи, где шестеро братьев (двое — тоже разведчики), две сестры. В 1930 году впервые побывал в Советском Союзе с рабочей делегацией. Полностью посвятил себя партийной работе, в Норвежской компартии уже тринадцатый год. Имеет два советских боевых ордена за работу в разведке.
— Всякому с детства в душу западают родные места, — неторопливо, подбирая русские слова, говорил Сверре своим слушателям. — Кому горы, кому реки, а кому степи… Мы, норвежцы, с детства видим море. Я слышал по радио, как ваш оперный солист поет: «Мы в море родились, умрем на море…» Мы рождаемся если не в море, то у моря.