В ближнюю землянку метнули несколько гранат. Взрывом сорвало с петель дверь. В обнажившийся проем полетели новые гранаты. Оттуда слышались крики, но на улицу никто не выбежал.
Слева, с пригорка, заголосил пулемет, заверещали автоматы. Там оказался незамеченный разведчиками блиндаж.
— Степан, беги с кем-нибудь туда, подавите вражеский огонь, — сказал Мотовилину Инзарцев.
Мотовилин, Маер и еще несколько человек побежали к блиндажу. Огонь прижал их к земле. Мотовилину все же удалось подползти, удачно метнуть гранату. Пулемет в блиндаже замолк.
Геннадий Карпов вел за собой разведчиков на штурм другой землянки, из которой строчил пулемет.
На косогоре, плюхнувшись в снег, залегли егеря и открыли огонь из автоматов.
Инзарцев надрывался во весь голос:
— Лупите их гранатами, уймите!
Рывок разведчиков притормозился, атака захлебнулась. Немцы, оправившись от шока, не суетились, не бегали, стреляли слаженно, кучно.
Инзарцев приказал отходить: сбор у катера на месте высадки.
Инзарцев с группой Чинговатова, радистами, отделением Кашутина и приданными на поход бойцами из штабной комендантской команды по своей протоптанной тропе вернулся к берегу. Передали радиограмму, вызвали катера.
На берегу не оказалось лейтенанта Карпова, отделения Радышевцева, не досчитались Маера, куда-то запропастился Степан Мотовилин.
Перед утром к отряду выбрался Радышевцев со своими. Через некоторое время прибрел и Мотовилин. Рука у него перевязана, бинт побурел от крови.
Радышевцев, как обычно, неторопливо, не сбиваясь, рассказал, как, получив приказание обойти землянки, они метнулись по непримятому снегу, но не заметили, как немцы из двух других землянок выбрались наружу, огрызнулись из автоматов и карабинов. В тот же миг ударил пулемет из блиндажа. Бросили несколько гранат, но они не долетели. А пулемет прижал так, что пришлось прятать голову в снег. Лежим. Команд никаких ни от кого. Решили возвращаться к берегу. Вот и догнали вас.
Степана Мотовилина, когда он метал гранаты, по руке хлестанула пуля.
— Вот тут, — показал Мотовилин на бинт у предплечья. — С минуту полежал, покричал Маера. Алеша не отвечал. Достал пакет, забинтовал руку.
Мотовилин притих. По его щекам катились крупные слезы. Сдавленным голосом он говорил будто самому себе:
— Задача, товарищ капитан, конечно, решена. Теперь знаем, где у немцев огневые точки. Только какой ценой решили эту задачу? Убит лейтенант Карпов и еще трое наших. Взрослые люди, а вели себя как дети. Ведь было время осмотреться, распознать, где какое вооружение у немцев. Получился пшик. Пролита зазря кровь. И «язык» был почти в наших руках. Часовому вместо ножа в спину нужен был кляп в рот.
Инзарцев молчал. Перед глазами стоял Геннадий Карпов. Лейтенант первым рванулся в атаку. Разведчики забросали гранатами блиндаж. И в этот миг пулеметная очередь из дзота, который не засекли, сразила Геннадия. Инзарцев острее других переживал его гибель. Карпов был правой рукой командира отряда. Его любили за смелость и отвагу. Он знал, как никто другой, заботы и печали краснофлотцев. Накануне он предупреждал Инзарцева, что нет смысла предпринимать эту операцию, так как сам недавно побывал у вражеского берега и знал, что он сильно укреплен. Инзарцев пропустил его слова мимо ушей, не настоял перед начальством. И вот она, расплата.
Глава XIII
Визгин пригласил к себе в кабинет Добротина и Людена, предупредил дежурного, чтобы без особой нужды их не отвлекали.
— У нас за эти дни, — сказал Визгин, — скопилось немало весьма важных сведений. Надо посоветоваться.
Недавно армейские разведчики захватили в плен финского лейтенанта, который сидел чуть не до последних дней на Пикшуеве. Место это, как известно, бойкое, куда ни плывешь — в Озерко, в Эйну, в Кутовую или на Лицу, никак не минуешь Пикшуева. Оттуда все на виду.
— Этот финский лейтенант, — сказал Добротин, — на допросах прозрел, а потом прямо сказал, что разуверился в войне, финнам она пользы не принесет. Осенью служба у них унылая, стреляли редко. Солдаты мерзли на продуваемом всеми ветрами мысу. Снежные бураны, метели за ночь начисто заметали траншеи, капониры, ходы сообщений. Ветер выдувал скудное тепло из землянок. На голом гранитном Пикшуеве, считай, что не служба, а каторга.
Упрашивали начальство этот пост снять, людей перевести поглубже на материк. В конце концов такое согласие было получено. Оружие закопали. Оно, мол, пригодится весной.
Рассказ Добротина заинтересовал Визгина, он предложил: