Моторы завыли, разок-другой стрельнули скопившейся в трубках смесью, чихнули и равномерно заурчали, забулькала выплескиваемая за борт вода, за кормой взвились поднятые винтами буруны.
Катера на средней скорости пошли к берегу. Спокойно перекачивались на волнах минут пятнадцать. Несколько правее по курсу разорвался осветительный снаряд, за ним второй, третий. По небу пополз луч прожектора, потом опустился к воде и стал шарить вправо и влево. В направлении катеров пролетело несколько белых ракет. Один за другим разорвались с полдюжины шрапнельных снарядов.
Головной катер Бабанова резко повернул вправо, на развороте циркуляции бортовым фонарем отсигналил ведомому, чтобы следовали за ним. Катер Миронова завалился в кильватерную струю ведущего.
Командир отряда катеров и командир по высадке поняли, что тайком к берегу не подойти. Немцы, затаившись, выслеживали их. Выходит, что окрестности Петсамо и Киркенеса охраняются неусыпно.
Опять неудача. Когда же наконец повезет. Об этом думали командиры групп, об этом же думали и разведчики.
Глава XVIII
Командующий флотом вызвал к себе командира бригады подводных лодок контр-адмирала Виноградова и начальника разведотдела Визгина.
— Комбриг, докладывайте, — сказал Головко, не назвав Виноградова по имени и отчеству. Такое бывало очень редко: при разборе неприятностей. — Докладывайте, что случилось с подводной лодкой Коваленко?
— Лодку, — сказал Виноградов, — привел в базу помощник командира Шипин. Я говорил с ним, просмотрел походные документы, прокладку курсов штурманом по карте, прочитал записи в вахтенном журнале. Вырисовывается следующая картина.
Лодка Коваленко подошла к острову Мегерей, северное побережье Камё-фьорда, где намечалась выброска разведчиков. Было это в 18 часов 14 февраля. Долго осматривались на перископной глубине. Всплыли часа через полтора. В рубку поднялись командир, комиссар, представитель разведотдела старший лейтенант Сутягин. Поднялся также весь комсостав лодки, кроме того, рулевой, сигнальщики, артрасчет и четверо краснофлотцев для подготовки шлюпок.
— Высыпали все как на парад. К чему это? — прервал Головко Виноградова.
Комбриг сказал, что ответить на этот вопрос он не может.
При всплытии осмотрелись, сверились с прокладкой штурмана. Выходило, что к месту высадки прибыли с большой точностью. На материке — ни огонька. Пусто и в море. Волнение около пяти баллов. Это было в порядке вещей. По лоции и по описаниям, моряков море здесь никогда не бывает спокойным, почти всегда встречные восточные и западные потоки. Сказывалась близость Нордкапа.
Командующий встал, подошел к карте, взял лупу, вгляделся в Мегерей. Виноградов шагнул было к нему, но Головко махнул рукой, возвращая его на место, положил лупу, сел в кресло и приказал:
— Продолжайте, комбриг.
— Коваленко и Сутягин, хотя и видели, что волна у берега грохочет, взлетает пеной и брызгами, приняли решение высадку произвести. Подали команду, чтобы наверх поднимались разведчики, выносили свое имущество. Когда все было поднято и размещено в шлюпках, на веслах пошли к берегу. К каждой шлюпке был закреплен пеньковый линь, который все время потравливали с лодки. А после того как разведчики и переправщики управятся с грузом, шлюпки этим тросом можно будет оттянуть обратно, загрузить новой партией груза и отправить вторым рейсом. В этом случае справится и один гребец.
По времени выходило, что шлюпки достигли берега. В ночной темноте за волнами невозможно было разглядеть, высадились ли разведчики. Подлодку в этот момент течением и ветром поднесло к берегу, она килем коснулась грунта. Коваленко приказал дать ход, переключить двигатели на винты и отойти мористее. Трос выбрали, шлюпки подняли на борт лодки. Командир попытался на малом ходу снова подойти к берегу, но на прежнее место приблизиться не смог. Тогда он принял решение уйти в море, зарядить батареи, после чего переправить разведчикам остальной груз.
Днем дежурили в квадрате в подводном положении. А наверху, на поверхности, разыгрался сильный шторм. Три ночи подряд шторм не подпускал к берегу. В ночь на 18 февраля, когда лодка в надводном положении шла из Порсангер-фьорда к месту, где оставила разведчиков, ее обнаружили вражеские эсминец и сторожевик, осветили прожекторами, обстреляли из пушек и пулеметов. Эсминец вышел на таран, командир приказал срочно погружаться. Коваленко в люк не спустился. Крышка захлопнулась, лодка пошла под воду. В этот момент таранящий удар форштевня эсминца пришелся по рубке лодки. Ее сильно тряхнуло, повалило на бок, но цистерны забирали воду, и она продолжала уходить на глубину. Пробоины ни в рубке, ни в корпусе не обнаружили. Перископ полностью смяло, он не вращался и не выдвигался.