Сверре выбрал время, сходил в Санд-фьорд, подыскал удобный предлог и встретился с Гренбергом. Хедли поблагодарил за доверие и сказал, что он все сделает ради изгнания оккупантов из Норвегии.
— Но ни в Хамнинберге, ни у меня дома в Санд-фьорде никаких встреч с вами не должно быть, — сразу предупредил Гренберг.
— Почему?
— Я знаю, как карают немцы тех, кто вступает с ними хоть в тайную, хоть в открытую войну. У меня голова одна.
— А если мы будем посылать к тебе нашего гонца?
— Ни с какими посредниками я говорить не буду. Лишний свидетель в таких делах вовсе ни к чему.
— Как же ты предлагаешь с тобою видеться?
— Выберем место в горах. Есть домики на сенокосах, кое-где поставили себе лачужки охотники и рыбаки, можно бывать и на запасных стоянках саамов. Они ведь не живут на одном месте, кочуют. Если и находят следы наших людей возле своих становищ, не беспокоятся, у нас с ними все как у добрых соседей. Они очень гневаются, только если оленя убьешь или зверя из ловушки кто вынет. А так они люди добрые, не злобивые.
— Нам они мешать не будут?
— Будем стараться им на глаза не попадать, найдем пустующие стойбища.
— А тебе приходить далеко не рискованно?
— Есть опасность. Но будем менять места. Договоримся сегодня, где и когда увидимся в следующий раз, а на той встрече о будущей.
— Ты, как я понимаю, заранее думал о работе с нами.
— О работе с вами я ничего не думал, но чувствовал, что могут ко мне прийти. Я немцев не жалую, но не кричу об этом. Кто вам на меня указал или сами выбрали — не знаю и знать не хочу. А за доверие спасибо. Одного от вас хочу — не вмешивать в наши дела никого лишнего.
— Это я тебе обещаю.
— Что буду знать и видеть нужное для вас — у меня не залежится.
— Что ж, я рад, что мы так дельно с тобой договорились, — сказал, прощаясь, Сверре, — давай условимся, когда увидимся.
Хедли назвал время и место, Сверре согласился. Так у группы появился еще один соратник в тайной войне с оккупантами.
В конце первой декады мая Гудвар Ульсен послал весть, что в Перс-фьорде появились двое норвежцев, которые пришли на боте с запада, с острова Арией, куда были высажены с подводной лодки, но лишились связи, поскольку радист остался на подлодке и вернулся в базу. Ищут своих, которые должны быть где-то поблизости.
Гудвар спрашивал, как ему быть. Сверре знал, что Аспос и Микельсен заброшены на Арией без радиста Чижевского, который теперь работал с ним. И он без колебаний согласился принять товарищей.
Ингольф Аспос и Ингвальд Микельсен пришли в Инре-Сюльтевик и рассказали о своих приключениях.
Тогда, в последних числах февраля, оставшись на берегу острова Арией без радиста и без продовольствия — семидневный резерв на экстренный случай, разведчики в первое время не могли себе даже представить, что они будут делать без связи и как смогут выполнить задание.
Побродив сутки в поисках пристанища по острову, на который их высадила подводная лодка, они поняли, что надо искать помощь у норвежцев: только они могут свести с людьми из Сопротивления.
Подошли к небольшому поселку, залегли и набрались терпения на многочасовое наблюдение. Следили сутки. Убедились, что немцев нет, жители заняты хозяйственными делами, ухаживают за скотом, ловят рыбу. Решили зайти в ближайший дом. Познакомились с хозяином. Им оказался пожилой рыбак Альф Йоргенсен. Побыли у него некоторое время, а потом Йоргенсен переправил их ночью на своем боте в Тромсё. Однако устроиться и укрыться там не удалось, хотя это и был родной город Аспоса. Строгие пропуска, множество постов, комендатура, проверки документов, облавы, недоверие жителей друг к другу, которое оккупанты успели посеять, заставили разведчиков через неделю вернуться на остров.
Йоргенсен, приютивший их сразу, после высадки, снова спрятал у себя. Первое время жили на сеновале, на скотном дворе, в дворовых хозяйственных постройках. Ни семья, ни тем более, соседи пока ничего о них не знали. Через некоторое время старик посвятил в тайну приемного сына, его жену, дочерей и их мужей. Эта большая рыбацкая семья делилась с разведчиками последним, из своих скудных продовольственных запасов.