Как-то раз я полез в шкаф за рубашкой и вдруг в груде белья обнаружил тетрадь для рисования, принадлежавшую Милене. Как она сюда попала? Конечно, не случайно. Но почему Милена прятала самую обыкновенную дешевую тетрадку для рисования? Что могло в ней быть?
В комнате никого не было, и я решил полистать ее. Представь, сынок, мое удивление, когда на первой же странице я увидел кошку, под которой кривыми печатными буквами было написано: «Мой Рыжик». Еще на нескольких страницах был нарисован Рыжий кот, а потом я увидел толстого человека с противной физиономией. В одной руке он держал кошку, другой крепко сжимал палку. Над рисунком была надпись: «Газда Лайош бьет моего Рыжего кота», а внизу, под ним, множество раз: «Ненавижу его… ненавижу… ненавижу…» Местами чернила расплылись — это Милена плакала, вспоминая происшествие на ферме Лайоша и печальную судьбу нашего Рыжего кота.
А спустя много лет, когда я был уже взрослым и писал книжки, почтальон вручил мне пакет с пожелтевшей тетрадью и письмом. Едва вскрыв его, я узнал почерк Даши.
Дорогой брат, — писала она, — в детстве я вела дневник, в который заносила все смешные и грустные события той далекой поры, когда все мы жили под одной крышей. Недавно он попался мне на глаза, и я сразу подумала о тебе: ведь ты пишешь для детей, и он мог бы тебе пригодиться. Мне бы очень хотелось, чтоб ты написал что-нибудь о Рыжем коте. Помню, я чувствовала себя глубоко несчастной, когда вы с отцом унесли его к дядюшке Ласло. Я долго думала о том, правильно ли вы тогда поступили, и поверь, до сего дня не уверена в этом полностью. Согласен ли ты со мной?
Многое, сынок, я позаимствовал из Дашиного дневника. Там я нашел ту историю, которую ты сейчас услышишь.
Как-то раз, придя из школы, Лазарь открыл свой ранец, и оттуда одна за другой выпрыгнули несколько ящериц. Мы ахнули и бросились кто куда: кто влез на кровать, кто на стул, а Вита умудрился даже забраться на шкаф. Мы кричали, ревели, но он невозмутимо стоял посреди комнаты, с восхищением глядя на своих любимиц.
— Вы только взгляните на них! — повторял он каждую минуту. — Ведь они такие красивые!
— Хвосты длинноваты, — презрительно заметила Милена.
— А ну-ка собирай свой зверинец! — сказал я. — Мне надоело стоять на стуле.
— Что здесь происходит? — спросила мама, входя в комнату. — Как сюда попали ящерицы?
— Лазарь принес, — объяснила Милена.
— Хочешь превратить дом в зоопарк? — крикнула мама. — Сию минуту унеси отсюда этих вертихвосток!
Лазарь отнес ящериц во двор.
— Милые мои ящерки, милые мои ящерки… — приговаривал он, вынимая их из ранца.
— Любит животных, — сказала мама, глядя на него в окошко. — Видит бог, хлебнем мы с ним горя.
И действительно, не прошло и трех дней, как мы услышали нетерпеливый стук в дверь.
— Что стучишь? — сердито крикнула мама, полагая, что это кто-то из нас. — Погоди, я тебе задам!
Она отворила дверь и в страхе отпрянула назад — перед ней стоял незнакомец.
— Я Милорад Папич, — пробурчал он. — А вы госпожа Малович? Да? Ага! Значит, вы мать этого воришки! Я требую немедленно вернуть мне украденное. Вот как! В противном случае подам в суд. Вот как! Так ловко и дерзко воровать может только хитрый и опытный жулик.
— Послушайте, господин «Вот как»! — вышла из себя мама. — Мы собираемся обедать, а вы колотите в дверь, шумите, и я терпеливо выслушиваю всю эту несуразицу! Можете ли вы, господин Панич…
— Папич, — поправил он.
— Можете ли вы, господин Папич, толково объяснить мне, что вам угодно?
— Конечно. Вот как! Ваш сын украл у меня голубей.
— Мой сын? Какой?
— Вон тот. — Он показал на Лазаря. — От стола два вершка, а уже голубей ворует. И ловко, вот как! Украл у меня лучшую пару, моих любимцев — Предрага и Ненада.
— Вот почему он после школы сразу бежит домой! — сказала мама. — Господи Павич…
— Извините, Папич, — опять поправил ее голубятник. — Почему-то все коверкают мою фамилию!
— Не огорчайтесь из-за этого! — сказала мама. — А своих любимцев Предрага и Ненада вы сейчас получите!
Она взяла шумовку и поднялась на чердак. Сверху долго слышался рев Лазаря, а потом мы увидели спускавшуюся по лестнице маму. Она несла две пары голубей.
— Какие ваши? — спросила она Папича. — Возьмите. А из этих мы сделаем гуляш.
— Прошу вас, сударыня, — сказал Папич, беря своих голубей, — не бейте Лазаря.
— Он уже получил такую трепку, что больше и не подумает заводить себе ящериц, голубей, орлов или диких коз… А вам, господин Папич, большое спасибо.