Павлек вышел на тропу и тут вспомнил про револьвер. Идти в город с револьвером глупо. Если схватят и начнут обыскивать, не поздоровится. Но и расстаться с оружием ужасно не хотелось. Он было уже замахнулся, чтобы кинуть его в реку, но рука бессильно опустилась. Не хватало духу. Лучше зарыть. Если им с Филиппом удастся бежать, они придут сюда и откопают его. В дороге он еще как пригодится!
В песке возле воды Павлек отвалил камень, выкопал углубление и положил туда револьвер. Но прежде вложил в барабан все патроны. Потом засыпал углубление песком и вернул на место камень. Внимательно оглядевшись, он постарался точно запомнить расположение тайника, чтобы потом легче было его найти.
Неслышно, почти крадучись он пополз по крутой тропе наверх. Лежа на животе, наполовину укрытый кустами, он осмотрелся. Несколько крестьян, согнувшись в три погибели, копошились на своих полях. По дороге с грохотом мчалась пустая телега. Из дымки тумана на горизонте вставало солнце, освещая крутые склоны ущелья Сочи.
Павлек сунул руки в карман и, тихонько насвистывая, зашагал с таким видом, словно на душе у него не было никаких забот. Глядя на него, каждый бы подумал: надо же, чуть свет уже отправился шататься. На самом деле он был как натянутая струна. Глаза зорко следили за окружающим. Его так и манили гроздья винограда, соблазнительно проглядывавшие из красноватых листьев. Для его голодного желудка, все сильнее дававшего о себе знать, это было сильнейшим искушением. Ведь стоит сделать два шага в сторону и протянуть руку…
Впереди, за поворотом дороги, между шелковицами он увидел двух хорошо одетых горожан, которые стремительным шагом шли навстречу ему. Они о чем-то оживленно разговаривали и, возможно, еще не заметили его. Павлек оцепенел от страха. Потом соскочил в глубокую канаву, окружавшую две длинных шпалеры винограда. Пригнувшись, он побежал вдоль виноградника, не решаясь оглянуться.
На другом конце он наткнулся на крестьянина, тот хмуро глядел на него, опершись на лопату.
— Ты что, не знаешь, где дорога? — проворчал он.
— Знаю, — сказал Павлек и обернулся.
Незнакомцы как ни в чем не бывало продолжали шагать по дороге. Если они шли за ним, им его уже не найти. Он облегченно вздохнул.
— Тут мне ближе, — сказал он крестьянину и кинулся на тропу, вьющуюся среди виноградников.
И он двинулся по ней, словно только она и вела в город.
— К винограду тебе ближе! — услышал он за собой голос крестьянина.
Павлека ужасно обидело, что его приняли за обычного мелкого воришку, промышлявшего на виноградниках. А ведь скольких сил стоило ему преодолеть искушение и не сорвать ни ягодки, хотя желудок сводило от голода! Но о том, чтоб остановиться и ответить крестьянину, не могло быть и речи. Скорей, скорей скрыться в садах и тесных переулках предместья!
Он не решился идти по центру города, опасаясь, что его заметят и схватят, и сделал большой крюк окраинными улицами. Павлек торопился, однако из одной закусочной на него так пахну́ло запахом свежего хлеба, что ноги его сами собой остановились. В кармане у него было несколько мелких монет.
Он вошел туда, взял чашку горячего молока и большой кусок хлеба. Он ел, но одним глазом косил в дверь на улицу, а одним ухом прислушивался к разговору буфетчицы с покупательницей.
— Вчера, сударыня, студентов каких-то взяли. Я сама видела, как вели одного.
— Что вы говорите? Неужели? А что они сделали?
— Видать, деньги украли. Да большие! Целая банда работала. Но еще не всех поймали. Еще кого-то ищут…
Женщины долго рассуждали, как испортилась нынче молодежь. Они поглядывали на Павлека, у того кровь бросилась в лицо. Ему показалось, что их взгляды говорили: «А вдруг это один из тех? Пришел и угощается теперь на украденные деньги…»
Павлеку очень хотелось взять еще чашку молока, но и впрямь надо было торопиться. Земля горела у него под ногами. Когда он расплачивался, руки его заметно дрожали. Он стремглав выскочил на улицу.
16
Инспектор Паппагалло был самым счастливым человеком на свете. Хотя он и напускал на себя хмурый вид, сердце его прыгало от радости. Повышение в чине, можно сказать, было в кармане. Птички, за которыми он гонялся вот уже несколько месяцев, чирикали в клетке. Анибале — золотой парень!
Однако он ошибался, полагая, что стоит ему взять одного из них за ухо, как из него тут же посыплются признания. Тонин и Ерко были твердые орешки. Того, в чем их уличили, они не отрицали. Но ни в чем другом не признавались. Тонин в присутствии Анибале решительно отвергал, что Павлек ему что-то передавал. Павлек выдал себя сам тем, что исчез из дома. На квартире у него нашли книги и листовки. Однако из Ерко и Тонина никакими побоями нельзя было выбить ни слова.