— Я мал, Шурка, да тяжел. Ведь вот в этой моей сумке судьба всего Мира.
— А я, знаешь, какой сильный и выносливый, — не сдавался Шурка. — Когда мы в «Зарнице» сражались, я вытащил с поля боя своего раненого командира!
— А что такое «Зарница»?
— Военная игра. Разве не несешь ее в своей сумке нашим ребятам?
— Да в моей сумке все игры для школьников и ребятишек из детских садов. Развлечения зимние и летние, осенние и весенние.
Шурка прислушался. Вдалеке, приближаясь, словно железнодорожный поезд, гудела Вьюга. Шурка встревожился, схватив Новогодика за маленькую рукавичку, заторопил:
— Чуешь, друг? Снова седая злюка летит! Бежим!
Новогодик вырвал у Шурки свою руку.
— Ты сам спасайся, Шурка! А то она завалит тебя снегом и ты замерзнешь. А мне это совсем не страшно, я все равно к вам доберусь! Вот только отдохну под сугробом еще немножко. Спасайся, Шурка!
На полянке опять заметно потемнело, ветер сорвал с верхушек деревьев белые хлопья снега. Вьюга была рядом, сквозь ее завывание Шурка закричал:
— Я скоро вернусь за тобой, приятель! Скатаю за подмогой и мы отобьем тебя у злодейки. Ты нам нужен свежим и бодрым на нашем веселом празднике! Ого-го-го!
Ловко оттолкнувшись палками, Шурка побежал на лыжах в соседнее село. Ему так хотелось скорее собрать ватагу знакомых по школе мальчишек и вернуться на выручку Ново-годика. А Вьюга враждебно, жутко выла ему вслед:
— У-уу! Ну, Шурка-пострел, нет, не кружиться вам сегодня вокруг своей нарядной елки! Испорчу я вам счастливый праздник! Испорчу-у-у! Ха-ха-ха! Прочь, прочь!
Новогодик сжал в рукавичке маленький кулачок.
— Не тронь Шурку! — погрозил он Вьюге. — Он добрый и правдивый мальчик! А тебе меня все равно никогда не побороть, хотя ты уже и предостаточно навредила мне! Но победа останется за мной! Что может быть выше и главнее меня — Времени Земли!
Вьюга мстительно, жестоким снежным смерчем завертелась на полянке. Она бросала на Новогодика целые тучи колючего снега, стараясь накрыть его плотным тяжелым настом. И неуемно подвывала:
— У-у-у! Знаю, что мне насовсем не сломить твое упрямство, зато людям твой праздник нарушу! Ребятишкам все дороги поземкой перемету, пусть сидят дома! У-у-у!
И угомонилась лишь только тогда косматая, когда над Новогодиком снова образовался огромный горбатый сугроб.
3
А между тем Серый разбойник продирался сквозь чащу и тоскливо пел свою безутешную песню:
Серый выбрался на крохотную полянку и прислушался. Издали раздался свист, грохот, от смерча снежной пыли у Серого на спине стало зябко. Но он не испугался: разбойник знал, чьи это проделки, и не ошибся.
— У-у! Здорово, волчище, серый хвостище! Почему горе горюешь? — загукала Вьюга.
Серый раздраженно стукнул клыками.
— Есть хочу, а ты все заячьи следы засыпала. Удружила пушистым попрыгунчикам! Не Вьюжина ты — вражина!
— Не серчай, Серый, зато я знаю, где жирная овечка лежит, — сказала Вьюга.
— Где? Покажи!
— Беги за мной, не отставай!
И Вьюга полетела в чащу леса. Волку за ней бы и не угнаться, да в лесу ей не больно развернуться. Так вдвоем и прибыли они на прогалину, где был укрыт под снежным покровом Новогодик.
— Скоро вот в этом сугробе один человечек проснется, так у него в сумке лежит жирная овечка. Отними и съешь!
Серый довольно облизнулся:
— Чудесно! Я вместе с овечкой съем и человечка!
Вьюга расхохоталась:
— Его съесть нельзя, он из Времени сделан. Новогодик это!
— Все равно слопаю!
— Он с полуночи так начнет расти, что твое брюхо вдребезги разлетится. Гляди!
— О-о, это мне не подходит.
— То-то, Серый… Ты спрячься, пока спит человечек, а то прежде поры спугнешь крошку.
Серый послушно заковылял в кусты, приговаривая:
— Подремлю теперь и я, раз овца уже моя!
Вьюга хотела тотчас сорваться с места, но неожиданно услышала тихую песню. То еле-еле плелась Лисуня:
Вьюга обрадовалась:
— О-о, здравствуй, лиса, хвост как девичья коса! Почему беду бедуешь?
— Клыкастый волк меня предал, — вздохнула Лисуня. — Взял на охоту, а сам скрылся. Наверное, зайчишками поделиться со мной не захотел.