Отряд разделяется [СИ]

— А ведь парень, как парень, только малость темноват, — перебил его Маэлнор и затянул новую песню:

Мой брат гоблин был в далёкой стране,
Он защищал там корону Моргота.
Мой брат Каин вернулся домой,
Растоптав все сады Менегрота.

Когда он ревёт — кровь идёт из-под век,
Когда он смеётся — у него не все на месте,
Он ни эльф, ни человек…
Он ни эльф, ни человек…

Мой брат Каин, он всё же мой брат
Каким бы он не был, мой брат Каин,
Я открыл ему дверь, чтоб вернулся назад,
Потому что он болен и неприкаян.

Когда он ревёт — кровь идёт из-под век,
Когда он смеётся — у него не все на месте,
Он ни эльф, ни человек…
Он ни эльф, ни человек

…

— Может, мы немного погорячились относительно мордорских орков? — вздохнул Маэлнор. — Всё же они наши братья.

— В семье не без урода! — мрачно пробурчал Беарнас, щупая подбитый глаз.

— Может быть, пока не пришло их время, — примирительно изрёк Амрод. — Спой ещё что-нибудь напоследок и пора спать.

— Хорошо, я спою песню, которую, по преданию, пели Эльфы Запада, оставляя Митлонд.

Мы честно билися с врагом,
И трусов в нашем нет народе,
Но хоть и верится с трудом.
Мы уходим, уходим, уходим, уходим.

Прощай, Митлонд, тебе видней.
Что бросил я в краю далёком,
Пускай не судит однобоко
Нас кабинетный грамотей.

Прощай, Митлонд, тебе видней,
Куда стремились и как жили,
Врага какого не добили,
Каких оставили друзей.

Мы уходим с Востока,
уходим.

— Они действительно пели эту песню? — спросила взволнованная Кэшта.

— Да нет, просто предание красивое. Песню-то я придумал, — грустно ответил Маэлнор.

Глава 10. Новые тревоги

Ласково светило солнце, по небу бежали весёлые облачка, пели птицы, цвели цветы… Но внезапно сердце Бродо ёкнуло: что-то было не так… Цветы! Они все были Синие! И вдруг хоббит увидел Средиземье откуда-то сверху. В следующее мгновение он почувствовал, что тонет и задыхается в волнах косматого ужаса: Средиземье сковывала Чёрная Цепь.

— Это ты во всём виноват! — раздался голос, подобный грому, и Бродо увидел Гэндальфа, указующий перст которого был нацелен ему прямо в левый глаз.

Да Гэндальф ли это предстал перед ним? Лицо определённо принадлежало старому магу, но сам он был чуть ли не вдвое выше ростом, и вся его мощная фигура никак не вязалась с этим лицом.

— Почему я? И в чём я виноват? — робко попробовал возразить хоббит.

— Почему ты мне сразу не сообщил о беседах с Авари?!

— Откуда вы знаете? — вырвалось у Бродо.

— Кого ты хотел обмануть, невысоклик?! — насмешливо произнёс Гэндальф. — Так о чём вы говорили?

— Но я не могу, — защищался Бродо, — я обещал.

— Можешь! Кто тебе дороже, служащие Орлангуру Авари или… — Перед взором Заскокинса предстали три маленькие фигурки.

— Бродо, сынок, скажи ему, ведь это же Гэндальф! — обратился к нему пожилой хоббит.

— Гэндальф уже спасал Средиземье, сделай, как он просит! — поддержал его другой хоббит, на руке которого не хватало пальца.

В груди у Бродо заныло — это были Бильбо, Фродо и Сэм. Он уже готов был сдаться, но какое-то упрямое шестое или седьмое чувство его останавливало.

— Нет! — закричал из последних сил юный невысоклик и проснулся.

Бродо покрывал холодный липкий пот, он лежал на полу у кровати, вокруг были разбросаны перья от подушки, а над ним вновь склонились друзья.

— Признавайся, курил?! — строго спросила Ромашка.

— Да я чуть-чуть только перед сном, чтобы картина прояснилась, — ответил хоббит жалобным голосом, чувствуя, что второго, допроса ему не вынести.