— Своим первым указом я строжайше запрещаю деятельность организаций ОУН и Урух на территории нашего Королевства! — провозгласила Кэшта.
Эти слова были встречены оглушительным гулом. Одни были рады, другие возмущены, но всех поразили смелость и решительность юной урукхайки.
После коронации новоиспечённая королева удалилась в свою резиденцию, и отдала ребёнка заботам слуг. Королевский дворец, где всё было до боли знакомо, напомнил ей о трагической гибели родителей. Она вновь почувствовала себя одинокой и усталой. Но тут явился Амрод с проектом договора о дружбе и сотрудничестве. Кэшта, не долго думая, поставила под ним подпись — всё равно ещё парламенту ратифицировать.
— Вчера и сегодня ты была просто великолепна! Ты настоящая королева!
— Я только сейчас почувствовала, как я устала, и лишь теперь до меня дошла вся горечь утраты!
— Ну, не раскисай, ты теперь глава государства! Там на площади полно народу, и они хотят видеть свою королеву. Я пойду, выступлю от имени Авари, а ты тоже мужайся и приходи, — сказал эльф и вышел.
Кэшта осталась одна. Осиротевшая юная урукхайка ощущала лишь усталость, пустоту и боль. Она очень нуждалась в ком-то, с кем можно было бы разделить свои переживания.
И тут очень кстати, но совершенно случайно, появился Арагволд. Урукхайка тут же разрыдалась на его многострадальном плече, закапав солёными слезами свежую рану.
Но Арагволд не чувствовал боли, наоборот, ему было очень приятно. Впервые в жизни этот суровый воин был переполнен удивительной нежностью. Его сердце наполнялось теплом и трепетало, как попавший в паутину мотылёк, а душа уносилась в какую-то заоблачную высь… Но, увы, он тут же был опущен на грешную землю.
— Мне надо идти, — Кэшта мягко отстранилась. Ей уже удалось взять себя в руки. — Меня ждёт мой народ, и вообще, нас не должны видеть вместе.
— Но почему?! — возмутился потрясённый Арагволд.
— Ты — человек, а я — урукхайская королева. Понимаешь?
— Я всё понимаю, но не могу понять лишь одного: почему всё так несправедливо?! — горько молвил капитан.
— Прости, я тебе очень благодарна, но…
— Тебе не за что извиняться, — вздохнул Арагволд и вышел.
«Как всё глупо, напиться, что ли?» — подумал он и побрёл, сам не зная куда. Кругом вспыхивали фейерверки, слышались радостные крики. На Площади Свободы местные менестрели Косяк и Лихак, с примкнувшим к ним Маэлнором, давали праздничный концерт.
В настоящее время солировал Лихак, исполнявший свой самый патриотичный хит «Родина»:
От рёва Урукхайского менестреля и излучаемого им воинствующего оптимизма, казалось, растают даже вечные льды. Тысячегласый народный хор подхватывал слова припева, а уж слово «Родина» слышно было, наверное, даже в соседних странах. Развеселившийся народ так прыгал и махал руками, что в приливе энтузиазма разломал ещё три памятника Белой Руке. Лишь герой дня был чужим на этом празднике жизни.
Глава 18. Песнь о козырном носке
— Жаль с вами расставаться, но нам пора, — сказал Моторин.
— Как бы ни так! — встрепенулся Бармалей. — Никуда я вас не отпущу! Где мне ещё такие попадутся?
— Но нам нужно спасать Средиземье, — грустно вздохнул Бродо.
— Ладно, так и быть, — смягчился атаман. — С болью в сердце я вас отпускаю, но только после концерта в вашу честь.
— Пусть будет по-твоему, Вашество, — согласился Моторин.