— Ваш обоз у озера? — полюбопытничал отрок.
Незнакомец чуть замедлил шаг, спросил с удивлением:
— Откуда ты знаешь, что я из обозных?
— Догадаться не трудно, — хмыкнул Митька. — Явился ты в одном кафтанце, без ферязи или епанчи, или еще чего, ни шапки у тебя, ни берендейки с зарядами для пистоля, ни сабли длинной — все для того, чтоб по лесу было бродить удобней. Значит, кто ты? Караульщик! А откуда здесь караульщики — ясно, обозные, костры-то я еще раньше приметил.
— Молодец, — улыбнувшись, похвалил спаситель. — Сейчас пойдем к нашим, расскажешь, как ты вообще здесь появился.
— Расскажу, не сомневайся, — Митрий кивнул. — Только хотелось бы побыстрее.
— А к чему спешка?
— Други мои в узилище сидят, дорожными татями брошенные. С ними Анемподист, монах тонный с Онеги-озера. Он-то про вас и сказал — иди, мол, зови на помощь.
— Что за тати? — Незнакомец явно оживился. — Ну-ка расскажи все подробненько.
— Старшему обознику расскажу, — усмехнулся отрок. — Ты, парень, все одно тут ничего не решаешь — тогда и мне нечего зря языком трепать.
— Смотрико-сь! — Парень покачал головой. — Да ты, братец, не глуп.
— Был бы глуп — давно бы сгинул. За освобожденье благодарствую и век тебя не забуду, но сейчас… Давай, побыстрее к старшому веди!
— Будет тебе старшой. — Спаситель хмыкнул и, выйдя на тракт, громко произнес: — Холмогоры!
— Архангельск, — тут же отозвались из-за кустов.
Что-то затрещало, и на дорожку выбрались еще двое караульщиков — плюгавенький мужичонка и здоровенный облом.
— Шпыня лесного спымал, Иване? — неприязненно оглядев Митьку, осведомился плюгавец.
— Да нет, — Иван качнул головой. — Похоже, он сам от шпыней пострадал.
— А вид у него будто у беглого! Я б его заковал, чтоб не сбег.
— Бороденку свою закуй, — нагло посоветовал Митрий. — Чем тут разглагольствовать, ведите быстрей к дьяку, сообщение важное для него есть.
Караульщики удивились:
— Откуда ты знаешь…
— Что государев дьяк с вами? — невежливо перебил отрок. — Знаю. Монах тонный сказал. Он, монах-то, сейчас в узилище, татями местными схвачен. Надо бы выручить поскорей.
— Ой, надо ль? — Плюгавый хитро прищурился.
— Ну, вот что, Авдей, — немного подумав, решительно заявил Иван. — Ты и Никифор оставайтесь здесь, а я этого отведу к дьяку. Монах-то, видать, дьяков знакомец.
— Ой ли? — Авдей осклабился. — А не брешет ли все этот беглый?
— Сам ты беглый, бороденка сивая, — обиженно отозвался Митрий. — Решенья в обозе принимать — не твоего ума дела.
— Во-во! — Авдей окрысился, заблажил: — Ишь, тать, еще и лается!
— Ладно. — Иван дернул отрока за рукав. — Идем.
Пройдя чуть заметной тропкой, они свернули в орешник и через некоторое время вышли к лесному озерку, вокруг которого кое-где вполсилы горели костры. Митрий с видимым удовольствием уселся к костру, протянул руки — погреться. Иван же, попросив чуть обождать, отошел в сторону и словно бы растворился в сгущаемой тлеющими кострами тьме. Поляна, где ночевал обоз, располагалась среди высоких сосен, и свет месяца был здесь не так заметен, как на открытом холме. Отрока вдруг потянуло в сон, он даже клюнул носом, ощутив вдруг навалившуюся слабость, но быстро вскочил на ноги, попрыгал — нет, рано еще расслабляться, дело еще не сделано, друзья-товарищи не освобождены, а значит, не стоит обращать внимание ни на вновь навалившийся озноб, ни на ломоту и слабость, ни на тупо пульсирующую в висках боль.
— Не уснул еще? — Иван появился так же внезапно, как и пропал.
Митрий невесело улыбнулся:
— Ты же знаешь, мне не до сна.
— Это верно. Идем.
Кивнув, отрок пошел следом за новым знакомым мимо укрытых рогожами возов, мимо стреноженных лошадей, шалашей и низеньких походных шатров. Кое-кто из людишек попроще спал прямо под телегами, завернувшись в овчину.
— Мелентий Дементьевич, привел. — Иванко остановился напротив шатра, полог которого тут же раскрылся, выпуская наружу плотно сбитого человека с узенькой черной бородкой, одетого в накинутый на рубаху кафтан, — по всей видимости, государева дьяка.
— Рассказывай, — велел Иванко. — То, что рассказал мне.
Митрий хотел было покочевряжиться, дескать, с чего бы это он должен хоть что-то рассказывать неизвестно кому, ведь этот Мелентий так и не был представлен — дьяк он или нет, еще вопрос!
— Говори, говори, парень, не стесняйся, — подбодрил… гм… ну, скажем — дьяк. — Не бойся, мой шатер на отшибе — лишних ушей нет.
— А я и не боюсь, — с деланным безразличием пожал плечами отрок.