Мой нож и Головорез исчезли, они слетели с платформы во время боя. Все, что у меня осталось, это газовая бомба, бесполезная при данных обстоятельствах. Зато был Белькев - и Белькев был хорошей приманкой.
Я соскользнул с края платформы и стал спускаться по ступеням в лунном свете. Воцарилась полная тишина. Через пять минут я нашел русского. Приложив большой палец к его виску, я убедился, что он мертв для мира только временно. Бола запуталась вокруг его ног. Я быстро развернул его и скрылся в тени.
Индеец должен был вернуться, преследуя меня и Белькева. Я заставлял свое сердце биться медленнее, даже рискуя потерять сознание из-за недостатка кислорода. Слишком большого риска не было, когда я считал, что любой, кто живет в высоких Андах, должен быть в высшей степени осведомлен, всегда внимателен к малейшим признакам опасности. Я был прав, потому что почувствовал его присутствие еще до того, как увидел его.
Индеец был тонкой тенью, немного более твердой, чем тени вокруг него. Он скользнул по одетым камням стены храма всего в десяти футах от неровного тела Белкева. Там он десять минут неподвижно лежал на одном месте, судя по количеству ударов моего сердца, прежде чем решил, что я, должно быть, направился обратно в деревню за помощью. Теперь его внимание было приковано к неподвижному телу, раскинувшемуся перед ним; Я позволяю адреналину течь по моим венам, чтобы ускорить мои последние запасы энергии.
Лунный свет отражал отблеск жертвенного ножа, летящего по воздуху. В этот момент я взмахнул болой и отпустил. Индеец поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть два груза, кружащихся к его голове, но не успел двинуться. Уродливый хрипящий звук вырвался из его рта, когда грузы запутались вокруг его горла. Его глаза округлились, а тело окаменело. Через мгновение его мышцы сфинктера расслабятся, и он начнет портить воздух вокруг себя на месте. Он был мертв, удушен, его шея сломана. Он рухнул, как карточный домик, одна нога вышла из строя, потом другая, и он бросился вперед на Белькева, все еще держа нож в руке.
Я перевернулась, дыша с облегчением. Я выбивал нож из его жестких пальцев, когда мое сердце снова забилось. Облако отошло от лица луны, и я ясно увидел лицо мертвеца. В его черепе не было золотой пластины. Это был другой человек - это была приманка индейца.
Я нырнул на землю еще до того, как услышал шепот индийской болы, кружащейся мне в горло. Металл задел мою спину и врезался в стену. Я увидел фигуру с золотым пламенем на голове, несущуюся ко мне, перепрыгнувшую через тело мертвеца и взмахнув второй болой высоко над головой. Я обнял стену и перекатилась в сторону, когда один из грузов копнул землю рядом с моим ухом. Затем я взмахнул болой и поймал его, используя его силу, чтобы оторвать меня от земли. Наше
оружие соединились, и каждый из нас качнулся одновременно, гири сталкивались и жутко звенели в ночи.
Одно чистое попадание одним из гирь бола могло нанести удар в грудь, а успешный бросок мог удушить шею. Под рукой не было выбора оружия и доктора Томпсона, который мог бы изобрести защиту. Мне пришлось бить инку на его земле его оружием; это было так, как он это планировал.
Когда наши цепи соединились, он прижал меня к стене. Наши ноги набрасывались друг на друга, ища возможности обезвредить удары в пах или колено. Настала моя очередь ударить его об стену, натянув болу на его горло. Прежде чем я смог перехватить его, он замахнулся вонзить свое оружие мне в почку. Он сразу же последовал за ним, ударив болой мне в лицо. Я отклонил его, но вся моя левая рука онемела от удара.
Теперь мы отходили от пирамиды и входили во двор, который был населен гротескными статуями, которые были наполовину людьми-наполовину зверями. Это были старые боги инков, ожидавшие избавления от мертвого врага. Из-за раны одной руки я больше не мог использовать болу как щит, и индеец атаковал меня с новым неистовством. Пришло время смертельного удара. Я был искалечен и задыхался. Мы оба истекали кровью, наши следы красили землю, но убийца чувствовал вкус моей смерти. Когда я неуклюже нырнул от болы, оружие задело мое бедро. Я перекатился на ноги и чуть не упал. Во всей правой части моего тела не было никаких ощущений.
Я ждал, прижавшись спиной к одной из статуй. Достаточно близко, чтобы я мог чувствовать его дыхание, индеец свернулся, чтобы бросить болу на досуге. Он знал, что я никуда не пойду. Затем, прежде чем я был настроен, шары летели на меня, как смертоносные вращающиеся планеты. Они обвились вокруг моей головы, и бронзовая цепь глубоко врезалась в мое горло, закрыв его. Индеец вытащил свой жертвенный нож и прыгнул на меня, приготовившись вырезать мне сердце, пока оно еще продолжало работать.