Я обнаружил, что черный ход Министерства начал открываться еще до того, как я постучал. Там стоял сам министр, немного растрепанный и явно расстроенный. Было почти десять вечера, а Белькев отсутствовал более часа.
«Я ждал тебя», - объявил он. «Это действительно очень плохие новости о русском. Мы были на грани ареста главарей во всех трех странах. Они все еще могут победить нас, если убьют его сегодня вечером».
"Разве ты не можешь поднять рейд?"
«Невозможно. Все уже установлено. Ты хоть представляешь, где он может быть?»
«Вот о чем я собирался тебя спросить. Разве ты не знаешь, где живут люди, которые его забрали?»
Он покачал головой.
«Они использовали вымышленные имена, чтобы попасть в приемную. Все это было сделано очень умно, используя этих девушек, чтобы воспользоваться его основной слабостью, и в последний час тоже».
Министр выглядел старым, старым и избитым, когда он шагал по голому полу, где я не так давно сложил обугленные куски бумаг китайского посыльного.
«Хорошо, МИРисты не идиоты», - начал я. «Скажем даже, они не профи, и в этом случае Белкев, вероятно, все еще жив. Так работают умные любители. У них нет чувства времени, и они слишком милые».
«Какое это имеет значение? Он у них, и это всего лишь вопрос часов, когда он умрет».
«У нас будут все ответы - и многое другое - когда я его найду».
Через десять минут я вернулся в такси и пролистал список адресов, где, как известно, тусили агитаторы МИРИсты. Первым адресом была дискотека, манеж для бедных маленьких богатых мальчиков, папы которых платили за их марксистские игры. Когда я вошел туда, я почувствовал, что все взгляды следят за мной. Я подошел к кофемашине и затем спросил у прилавка, был ли русский раньше с двумя девушками.
«Нет, сеньор, никого подобного не было. Espresso o con leche?»
Враждебность была сильнее кофе. Когда я уходил, я услышал звук отодвигаемого стула. Вместо того, чтобы поймать такси, я неторопливо пошел по проспекту, а когда добрался до угла, я резко развернулся и выскользнул в дверной проем.
Затем я увидел стоящего спиной ко мне молодого человека с широкими плечами. Он вытащил свинцовую планку, спрятанную под свитером из викуньи, и осторожно огляделся. Я ждал, и когда он проходил мимо, моя рука вылетела наружу.
"Que…"
Я швырнул его к облупившейся штукатурке стены и ударил кулаком в живот, когда он отскочил назад. Его пальцы уронили штангу, и я поймал ее, прежде чем она упала на землю. Пока он все еще глотал воздух, я прижал планку к его горлу.
"Где они?"
Я немного ослабил давление, чтобы он мог ответить.
"Я не знаю, кого вы имеете в виду".
Штанга прижалась его головой к стене, а затем он метался, как пойманная рыба.
"Отра вез, чико. Где они?"
«Делай, что хочешь, свинья. Я тебе ничего не скажу».
Забавно, как они всегда так думают. Они не усвоили, что храбрость, как и деньги, - это не то, чего вы желаете. В этом случае мальчик спас руку от медленной, мучительной перелома, когда сказал мне, что Белькев и девочки зашли в кафе, а затем ушли в другое. Способ проверить такую информацию - сказать своему информатору, что он идет с вами, и если информация окажется неверной, обе руки будут сломаны. Я выполнил эту процедуру.
"Это правда!"
"Хорошо, тебе не обязательно идти со мной. Но тебе
следует быть осторожнее, когда несешь такую штангу. Вы можете уронить его себе на ногу и пораниться ».
Второе кафе было более откровенно политическим. Это было мрачное, «атмосферное» место, украшенное антиамериканскими граффити и населенное угрюмыми типами, которые еще не поняли, что револьвер 38-го калибра нельзя спрятать в водолазке. Увидев телефон на стене, я был уверен, что они были предупреждены о моем прибытии. Когда я шел к залитой вином стойке, я увидел, как один из бородатых посетителей высвободил руку из своего пуловера.
Я повернулся и выбил пистолет из его рук. Как я и надеялся, он вскочил со стула, ударив меня по челюсти. Я проскользнул под нее, схватил его за спину и прислонил к плакату с надписью «Смерть империалистам Янки и их бегущим псам».