Это не подсознание, это наказание сплошное…
Девушка чуть повернула голову и посмотрела на меня. Взгляд, полный огромной усталости и одиночества.
— Уходи, пока можешь, — слабо, равнодушно и безжизненно: вся оставшаяся сила сосредоточена в маленьком «солнышке». — Я тебе никто.
Щиты снова укрепились её силой, и я увидел узкий длинный коридор, уводящий за пределы кошмара с тварями. Выход. Спасение. Свобода.
Вот так тебе, Джокер. Вали отсюда. И не мешай волчице героически помереть, спасая твою шкуру.
Мне захотелось взвыть.
От её гордости и самопожертвования, отчаяния и неверия, от досады и злости на самого себя за незнание, что же надо делать, от собственного бессилия и глубочайшей несправедливости такого исхода…
Здесь, за щитами, неистовствовали пожирающие души твари, и за меня умирала чистая и гордая девушка.
В реале из-за капитана Донникова людей безжалостно уничтожала система Чёрного Корпуса…
Хватит! Я должен это остановить!
И в это мгновение что-то щёлкнуло в голове, даря окончательное понимание.
Не важны внешность и пол. Не важны способности и прошлое. Важна только душа. И чем она чище, ярче, чем больше в ней живого и человеческого — тем ценнее.
Вот что я хочу спасти. Чистую человеческую душу. Солнышко это. Я ей никто, враг, задание, а её солнышко меня, чужого, через все щиты грело…
Это Искра, — заметно дружелюбнее откликнулся внутренний всезнайка. — Без неё души не будет. Совсем.
Да плевать! Хоть искра, хоть солнышко! Не отдам её! Себя не пожалею, а её этим тварям не отдам!
— Даг! — я решительно приподнял девушку за плечи. — Даг, я хочу тебе помочь, поверь! Нельзя так! Нельзя сдаваться и позволять себя жрать всяким тварям, слышишь?!
Она устало посмотрела на меня.
— Значит, ты не сдался?
— Нет, — я покачал головой, поняв её вопрос. — И не сдамся. Никогда.
— Один против всех… И ты надеешься на победу?
На победу? Нет. Только идиот поверит в сказки про песчинку, способную сломать огромную машину. Лично я ничуть не сомневался в состоятельности ЧК по устранению всякого рода помех и повстанцев. Убедился уже.
Здесь нужна совсем иная тактика.
— Я надеюсь выжить.
— Так вот ты какой… — она смотрела не в глаза, а словно вглядывалась вглубь меня, изучая что-то видимое только ей. — Хитрее лиса… отважней волка и медведя… росомаха…
Она едва заметно улыбнулась, определившись с моей сутью, а я взял её ладони в свои. Пусть росомаха, а не мангуст или другой зверь. Это не важно.
— Даг, — глаза в глаза. Без страха и сомнений. На чистоту. — Я могу и хочу тебе помочь. Вдвоём мы справимся со всем. Поверь мне. Ты согласна?
Мгновение или вечность оценивающего молчания.
И короткое: да.
Во вспыхнувшем между нами голубом сиянии, кратком миге полного доверия и открытости я вдруг обрёл новые силы.
Не ярость и злость, а удивительная полнота и свобода захлестнули с головой и выплеснулись через край. Не я и не Даг, а нечто третье, рождённое в слиянии душ, встало и развернулось, чтобы убивать врагов. Счастливый, радостный смех звенел внутри, ненужные щиты легко сметены движением мысли, и некто, открыто и довольно смеясь, ударил по отшатнувшимся пожирателям. Двусторонняя глефа, ослепительные клинки в стремительном танце смерти и запредельный визг раненых тварей.
Враг отступал, уменьшался, исчезая окончательно, оставляя вместо сгустков крови след из воспоминаний той, что носила имя Йенна Рэн.
А потом, когда последняя тварь была уничтожена, некто распался на две составляющих, чтобы в далёком реале я и Даггер снова стали людьми…
Но между душами осталась прочная голубая нить.
Глава 12. Ириван
В себя я пришёл не сразу. Рубаха, руки и лоб оказались мокрые от пота, ладонь, которую сжимала девушка, исцарапана её ногтями до крови. Сама Даггер тихо дышала во сне, доверчиво прижимаясь к моему бедру. Её энергетика выровнялась, и жизнь теперь вне опасности. Какой-то частью сознания я тоже словно погрузился в исцеляющий глубокий сон без сновидений, расслабившись и воспринимая реальность спокойно и отстранённо.
Но в то же время бодрствующий я сидел и курил, сбивая пепел дрожащей от пережитого рукой и туша сигареты прямо о пластиковый подлокотник дивана, пытаясь осмыслить всё произошедшее на ментально-духовных уровнях со мной и Даггер. Что случилось с нашими душами и что делать теперь? Я спас девушку, но наша связь не прервалась после победы над пожирателями, как я ожидал. Это напоминало миг озарения, когда я в первый раз смог победить Птицу в тренировочном поединке, но тогда был задействован ум, а сейчас — душа. Более того, к моему существу определённо добавилась некая часть, «терра инкогнито», которую я воспринимал как мягко светящийся голубоватый шарик. И кроме этого, что-то очень важное изменилось во мне самом с этим запечатлением, но что?
Связь не тяготила и не мешала, но манила неожиданным привкусом неизвестной и потому загадочной свободы. Наверно, появись у меня в реале вдруг крылья, чувствовал бы себя так же.
А ещё я крепко помнил силу и полноту, что заключило в себе существо, рождённое запечатлением. Оно с небрежной лёгкостью расправилось с обоими пожирателями, и я подозревал, что это далеко не предел возможностей слияния душ.
Но пока мне с избытком хватало и этого. Интересно, как отреагирует на случившееся Даг?
Одно дело — принять помощь от потенциального врага перед лицом смертельной опасности, и совсем другое — выяснить, что связь сохранилась и в реале.
Но не только битва с пожирателями впечатлила меня.
Впервые я по-настоящему увидел чужую душу. Это совсем не было похоже на чтение памяти, как во время недавней работы в качестве бойца отряда. Скорее напоминало первую встречу с Марьей, когда её облик впечатался в меня навсегда. Всё узнанное из прошлого Даггер скрылось где-то в подсознании, но кое-что я успел ухватить.
Будущая гроза отряда Зеро родилась на Земле, как и я. До пяти лет Йен жила с отцом-художником, от которого и унаследовала свои таланты. После его смерти она оказалась на улице, чему поспособствовала начавшаяся волна восстаний и мятежей. Девчонка училась выживать в ещё более жёстких условиях, чем я в своём приюте, и немало ей помогли неожиданно проявившиеся сильные телепатические способности. Когда я заделался смертником, Леночка — такое уличное имя она себе взяла, — уже стала профессиональной воровкой-домушницей, а когда поняла, что стала привлекательна для мужчин, то её «гонорары» за счёт оболванивания желающих заполучить такую куколку в постель, ощутимо выросли. К тому времени она научилась использовать свой дар телепатии, не испытывала особой приязни к мужчинам и редких партнёров на одну ночь предпочитала выбирать тщательно и осторожно, стирая им потом память о встрече. Однако по молодости лет она всё же умудрилась влюбиться, за что поплатилась: оставив своему возлюбленному память и отправившись на очередное свидание, девушка попала в засаду агентов ЧК, давно охотящихся на неуловимую воровку. При попытке бежать она использовала свой арсенал приёмов телепатии по максимуму, и остановить её смог не кто иной, как Ингвар: не настолько Леночка была опытна в драках, чтобы противостоять закалённому бойцу в поединке. Он же и предложил ей службу в отряде вместо тюрьмы. Йен быстро взвесила все за и против и согласилась.
Отрывочные воспоминания о разных операциях вообще прошли мельком, видимо, для самой Даггер они не представляли ценности.
Зато по выходным она уединялась в своей квартирке, где отдавала душу своему увлечению: изготовлению фигурок животных и живописи, продавая их под именем Ванессы Ляо. Вот почему её творчество показалось мне таким знакомым: работы таинственной и знаменитой художницы с экзотическим старинным именем стоили дорого и раскупались коллекционерами, едва появившись в продаже. Что ж, Даггер имела прекрасный источник дохода помимо «официальной» работы… Так и текла её жизнь, пока неделю назад Ингвар не сделал ей предложение о замужестве, что повергло девушку в лёгкий шок. Она догадывалась о его чувствах, они даже для меня не стали тайной, но такого поворота не ожидала совсем.