В таком виде Даггер ещё больше походила на остро отточенный клинок в бархатных ножнах, оставляя меня в лёгкой растерянности. Но незваной гостье знать это незачем.
Я сложил руки на груди. Как бы там она ни выглядела, это мой сон. К сожалению, здесь невозможно читать мысли и нам придётся разговаривать.
— Что?
Йен вдруг хихикнула. И сказала то, что я меньше всего ожидал услышать.
— Вот уж не думала, что ты блондин. Причём голубоглазый и очень даже ничего…
Твою мать… Я стоял, чувствуя себя полным дураком, не в силах проверить, правда это или нет, не в состоянии даже сердиться на такое наглое вторжение, а она весело хохотала, глядя на мою растерянность.
— Зато ты почти рыжая, — выдал я единственное, на что оказался способен. — И глаза у тебя жёлтые.
Йен резко замолчала, торопливо ощупала себя, словно что-то искала, с явным недоумением изучив свою одежду. Затем удивлённо вытянула перед собой прядь волос и некоторое время задумчиво её разглядывала. Тем временем украдкой я тоже попытался проделать нечто подобное: мне и в голову не приходило задуматься, как я выгляжу в своих снах, а зеркал у меня тут отродясь не водилось. Зато обнаружился устойчивый загар и шапка непривычно длинных волос: я мог собрать их в кулак. Одежда на мне оказалась обычной гражданской: ботинки, штаны и рубаха.
— Блондин, блондин, — Йен уже перестала изучать себя. — Поверь на слово. Извини, что я так… Честно говоря, я не ожидала, что окажусь… — она огляделась и не слишком уверенно закончила: — в твоём… э… сне?
Я только досадливо хмыкнул, пока она разглядывала серебристый бок шлюпа. На такое вторжение я тоже не рассчитывал.
Запечатлел. На свою голову.
— Так это оно? — Йен протянула руку, кончиками пальцев не достав до металла нескольких сантиметров.
— Угу, — я наблюдал, пытаясь понять, чем такой визит может для меня закончиться. Странное ощущение, что всё идёт как надо, только крепло.
— Но ведь эта тварь… он же сломал блоки… — девушка, нахмурившись, вела рукой вдоль невидимой преграды. — Почему даже сейчас мы… ты не можешь туда попасть?
Я только пожал плечами, отошёл на несколько шагов и сел на вывороченный корень. Здесь, в моём сне, возле шлюпа лежало поваленное дерево и росла густая сочно-зелёная трава по колено. В реале, насколько я помнил, вокруг была выжженная земля. Я закрыл глаза и запрокинул голову, подставляя лицо тёплым лучам моего сонного солнца.
Девушка почти бесшумно подошла, села рядом. Ствол слегка качнуло под новым весом.
— Джо… Тебе не кажется странным, что мы изменились? Это ведь не астрал, там мы такие же, как в обычном мире. Ты не помнишь, каким приходил сюда раньше? Может, причина в этом?
Я открыл глаза и посмотрел на девушку. Шутит, что ли?
— Не помню. Я вообще не думал, как тут выгляжу. Мне другое было нужно.
— Угу, — она с прищуром рассматривала что-то у меня на голове. — А эта штука тебе зачем?
Она протянула руки, и последнее, что я запомнил перед тем, как затылок пробороздили огненные нити боли: испуганное лицо Йен и золотой обод самой настоящей короны в её руках.
— Джо! Джо! Чёрт, Джокер, очнись! Господи… Джо!
Боже… Зачем так орать… И без того башка раскалывается… Чёрт…
— Джо… Наконец-то…
Судя по всему, моя напарница устало опустилась на край дивана, на котором я всё-таки задремал, бросив одежду в одно из кресел. Не нравилось мне спать в спальне. Неуютно.
Я с трудом открыл глаза. Затылок просто разламывало от боли, но куда хуже было ощущение каких-то порванных нитей, идущих от затылка и висков вниз. Словно я потерял что-то очень важное. Сесть удалось с трудом, преодолевая вспышки боли от каждого движения. В комнате горел нижний свет, а Йен, реальная и настоящая, виновато моргала на краю дивана.
— Прости, — она поёжилась, поплотнее запахнув мою рубаху, валявшуюся до этого на кресле. И я вдруг понял, в чём она прибежала, едва вскочив с кровати: в тоненькой полупрозрачной сорочке без всякого нижнего бель…
Йен вспыхнула, вскинула голову и сверкнула глазами.
— Джо, заткнись! И перестань на меня пялиться!
Я отвернулся, но попытка поморщиться и демонстративно сказать «тьфу» не удалась: затылок снова напомнил о себе. И ещё появилось ощущение, что с глаз исчезла некая пелена. Чёрт… Аж мороз по коже… Хотя… Чёрт! Что за…
Я огляделся в поисках внезапного источника холода. Йен же вздрогнула и изумленно уставилась на удобно расположившуюся во втором кресле гостью. Вспыхнувший до этого румянец сменился заметной бледностью. Я слышал смятение девушки и краем сознания её понимал. Наверняка при первом знакомстве с Марьей я выглядел также.
Только вот теперь я смотрел на тёмную королевну и счастливо улыбался, как самый настоящий дурак.
Марья, в закрытом антрацитово-чёрном платье, сидела в кресле, закинув ногу на ногу так, что подол платья обнажил только острые кончики туфелек, и задумчиво накручивала длинную прядку на мизинец. В слабом комнатном освещении лунный кинжал ногтя мягко переливался жёлтым, а чёрная ткань казалась бархатистой и в то же время гладкой, мягко обливая точёную фигурку. Волосы были собраны на висках и заколоты сзади на затылке, свободно падая на грудь и спину. Почему-то я был уверен, что чёрные пряди очень мягкие и шелковистые, и мне безумно хотелось провести по ним рукой. И не только по ним.
Марья… Марьюшка… Как же я по ней соскучился… И как же я рад её видеть…
От самоубийственного порыва обнять и расцеловать гостью меня удерживали только боль и присутствие Йен.
Стоило вспомнить про девушку, как краем сознания через боль я уловил тихий глубинный вздох лёгкой зависти и восхищения. Йен тоже прониклась внешностью королевны. С шоком от её появления она справилась быстро: запечатление давало себя знать.
Оставалось только надеяться, что Даггер всё же не читает все мои чувства. Мне вовсе не хотелось «откровенничать» на эту тему. А пока…
— Здравствуй, — моя счастливая улыбка быстро стерлась от постоянно пульсирующей боли в затылке. Даггер протянула мне куртку, и я с удовольствием накинул её на плечи. К лёгкому понижению температуры при явлении тёмной королевны я привык давно. Меня знобило из-за этой непонятной боли.
— Ты знаешь, что случилось?
— Конечно, — Марья перестала играть с прядкой и посмотрела на нас обоих, как на маленьких детей, разбивших тарелку со сладостями и не осознавших вину своего поступка. — Вы сняли корону. И сняли её неправильно. Последствия ты сейчас и ощущаешь. Точнее, вы оба.
Йен виновато опустила голову и невольно поморщилась. Значит, тоже чувствует… А я даже и не подумал про это… Но девушку не винил. Без её вмешательства никогда бы не узнал, что у меня на голове такая хрень была.
— Что это за корона? — я положил руку на затылок, но боль успокаиваться не хотела. Она существовала не на физическом уровне, такое я умел снимать. Болело то, что в отряде «Зеро» называли астральным телом. С такой астральной болью и я, и Йен столкнулись впервые, и как это лечить…
— Чёрт…
Марья чуть улыбнулась, и затылок окутало нечто прохладное. Боль не ушла совсем, но голове сразу стало легче.
— Спасибо, — я с благодарностью посмотрел на королевну. Она ответила глубоким задумчивым взглядом.
— Это один способов закрыть память. И способ очень сильный. Там были камни? — она посмотрела на мою напарницу.
— Да, — под взглядом космических глаз Йен поёжилась, невольно закутываясь в мою рубаху ещё сильнее, но кивнула. — Три каких-то тёмных. Один крупный по центру и два поменьше по бокам. Но разве это возможно? Закрыть память вот так?
— Конечно, — Марья спокойно смотрела на девушку. — Память, как и тело, имеет много слоёв и уровней. И почти на любом уровне её можно закрыть. Степень закрытия зависит от желания того, кто надевает ограничение. Кому-то хватает повязки, а кому-то мало и короны. Даже усыпанной камнями.