— Йен…
— Убирайся, — голос глухой, упавшие волосы полностью скрывают лицо.
Я растерянно замолчал, не веря услышанному, чёрная сфера волновалась, как капля жидкого металла, а девушка повела плечом, чтобы освободиться.
— Ненавижу тебя.
— Что? — В полной растерянности от такого заявления я отпустил её и подался назад, оставляя Даггер сидеть на ковре в окружении чёрного облака.
— Ненавижу тебя, — негромко, но очень внятно. И снова повторила. — Не-на-ви-жу.
Я совершенно ничего не понимал. И потому просто спросил:
— За что?
— Что? — Йен медленно подняла голову, голос тихий и вкрадчивый, но лицо такое, что я предпочёл бы снова видеть ревнующего Ингвара. Впавшие щёки, искусанные губы, под глазами синяки, а сами глаза… Покрасневшие белки, опухшие веки, но в серых потемневших глазах такое бешенство, что даже иривану мало не показалось бы.
Она усмехнулась. Кончиком губ. И от этой улыбки стало совсем не по себе. Что случилось, пока я спал?! Чего она на меня так взъелась?!
— Ты спрашиваешь: за что?
Вот чёрт. Да что с ней такое? Я действительно не мог понять, что происходит: боль мешалась с яростью, отчаяние со злостью, ненависть со страхом…
— Йен… Что я…
— Ты в самом деле хочешь, Джо-о? — Она изобразила кривую улыбку. — Понять, что я чувствую?
Я так же криво усмехнулся в ответ. Частично я уже чувствую. Даже очень.
— Хочу понять почему.
Йен снова недобро усмехнулась, а затем чёрная сфера пробила мои щиты, и я захлебнулся в переполнявших её эмоциях и воспоминаниях.
Глава 14. Запечатление
С момента появления капитана Донникова на базе всё в её жизни пошло не так.
Когда она впервые увидела лежащего в коме молодого тёмноволосого и сухопарого мужчину, он ей не понравился, а внутри что-то внезапно дрогнуло непонятным предчувствием и тут же затихло, оставив глубоко в душе царапинку: не всё так просто… Сначала Даггер списала это на внешность: самодовольных ловеласов она навидалась всех возрастов, а этот парень наверняка не испытывал проблем с женщинами. Да, не красавец, на больничной койке — особенно, но даже так в нём чувствовалась этакая холодная самцовая самоуверенность. Такой не будет переживать об отказе, а просто перешагнёт и пойдёт искать другую. Махровый эгоист, лучше и не скажешь. Вытрясти из него всё, что хочет знать Скальд, и забыть, как никогда не было.
Только предчувствие не обмануло.
Этот клиент оказался твёрдым орешком. Настолько твёрдым, что никто не ожидал от него мощной энергетической вспышки, в результате которой не только выкинуло её из чужого разума, так что сама едва целой осталась, но и замкнуло половину чувствительной и дорогущей аппаратуры Абрамыча.
Впервые в жизни Даггер пришлось признать своё поражение как профессионалу-телепату: она не могла прочитать память этого типа. В одно мгновение его разум словно окружила гладкая стена из непередаваемой толщи стекла: всё, что получалось увидеть, — смутные разноцветные пятна, мелькающие за полупрозрачной глубиной.
Доктор сокрушённо подсчитывал ущерб, Ингвар выругался и успокоился, обдумывая, что ему делать дальше, а вот она… Ошеломлённая, изумлённая, разозлённая… Она могла прочитать любого бойца отряда, не говоря о простых людях, могла сломать даже блоки Ингвара, возникни у неё такое самоубийственное желание, а тут… какой-то… Но пробовать пробиться через эту стену снова не стала. Леночка с уверенностью могла считать себя лучшим телепатом из всех, ей известных, но про подобное от «коллег» никогда не слышала и сама видела впервые. Конечно, защита могла принимать любую форму, каждый человек прятал мысли по-своему, только вот в коме или без сознания никто защиту держать не умеет….
Она не задумывалась, что дальше будет с этим человеком, но необычная защита её очень заинтересовала. Впрочем, всё это оставалось только на уровне академического интереса, пока Скальд не вызвал её к себе и не сказал, что этот парень остаётся в отряде и её задача вытрясти всё, что он знает. Даггер восприняла новость с затаённой радостью и с гордостью, возопившей о восстановлении справедливости: ей очень хотелось преодолеть эту блокировку. Дело оскорблённой профессиональной чести… Что с этим типом будет дальше, она спрашивать не стала: и так понятно.
Потому к представлению «официального» знакомства Скальда с новым бойцом она отнеслась с воодушевлением и надеждой: едва очнувшийся человек слаб, навряд ли он сможет контролировать свою защиту сознательно…
Её надежды не оправдались. Этот полуживой выскочка даже в сознании смотрел на мир из-за своей стеклянной стены: холодно, серо и невыразительно. Когда он посмотрел на неё, на мгновение показалось, что он знает, кто она и зачем здесь, знает её позывной и имя… Ощущение мелькнуло и пропало, потому что такого просто не могло быть. Парень знаками отвечал на вопросы ОСБэшника, но почему-то ей казалось, что он не слишком поверил истории с зачислением в отряд…
Однако неожиданности не закончились и на этом. Несколько дней спустя новичок всполошил весь отряд, решив во время операции по изменению внешности покинуть бренное тело и едва не угробив Абрамыча при попытке вернуть его душу обратно. Только усилиями всех бойцов и Птицы, использовавшего свою самую сильную формулу возврата к жизни, беглеца удалось вернуть на место. Тогда, уставшая, стоя над капсулой с окровавленным телом, она смотрела на этого человека, уже обычного по всем параметрам, и никак не могла понять, откуда он берёт силы на такие вспышки и как умудряется держать такую непробиваемую защиту постоянно?!…
Стеклянная стена Джокера — прозвище приклеилось с её легкой руки, — словно насмехалась над девушкой, своей непроницаемостью бросая вызов оскорблённому самолюбию и гордости телепата.
Предположение доктора Розенбаума про нелинейные энергетические волны, когда человек получает доступ к своим внутренним ресурсам не постоянно, по своему желанию, как любой из бойцов «Зеро», а только под влиянием некоего очень сильно действующего раздражителя, оставалось всего лишь предположением.
О мифическом волновом разрыве, в теории дарующем постоянный доступ к внутренним ресурсам, да ещё и по нарастающей кривой мощности этих самых ресурсов, и говорить не приходилось. Про такие реальные случаи даже сам доктор с его богатейшим опытом и знаниями не слышал.
Джокер…
Операция изменила ему внешность, но душу так просто не поменяешь. Новое лицо, не успевшее обрести индивидуальность черт мимики, безэмоциональной маской только подчёркивало, насколько этот тип закрыт от всего и вся. Выдавали его неравнодушие к происходящему только глаза. Внимательный, умный взгляд осторожного зверя, который вовсе не стремился покидать своё убежище, осознавал он его наличие или нет. В любом случае, Даггер была уверена, что этот тип не доверяет никому и ничему.
По приказу Скальда они стали напарниками, и она внимательно наблюдала за Джокером, ни на секунду не забывая свою цель: проникнуть за эту стену при первом удобном случае. Джокер же, после первого дня их «напарничества», когда она поставила его на место, словно издеваясь, старательно соблюдал все указания и инструкции про «ничего личного», закрыв от неё мысли даже на эту тему. Хотя в том, что она интересна ему как женщина, девушка не сомневалась: защита закрывала разум «напарника», но не короткие горячие и внимательные заинтересованные взгляды, когда он считал, что этого никто не видит. Мысль о том, что даже обычная женщина прекрасно может чувствовать такое мужское внимание, ему в голову, очевидно не приходила. И хотя мрачный Ингвар спустя несколько недель недвусмысленно намекнул, что для выполнения приказа любые средства хороши, от подобного предложения её неожиданно поворотило с души.
Не то чтобы Джокер вызывал отвращение как мужчина. Как раз наоборот, его былая самцовая самоуверенность уступила место сдержанной внутренней силе скрытого клинка, а новая внешность только подчёркивала ум и звериную осторожность натуры, что добавило ему привлекательности. Он не знал и не догадывался, насколько быстро стал хорош в тренировочных поединках, но она видела, как одобрительно смотрит на нового бойца Змей, и с невольным уважением остальные. Даже Пуля пару раз шепнула ей, что в Джокере что-то есть, и девушка не могла не согласиться: её «напарник» определённо притягивал внимание и умным горящим взглядом, и обаянием сильного зверя. Попадись ей такой в выходной день на улице, кто знает…