выигрышах, а развлекаться не умели абсолютно. Они были как гигантский,
высасывающий веселье вакуум.
Но «Ренегадс» были профессионалами, умевшими забивать. Они понимали, что
играли в хоккей в регионе, где большая часть населения предпочтет смотреть по телику
покер, чем пойдет на хоккейный матч. Джаред их не осуждал. Влажность здесь походила
на живую сущность – на монстра, что просочился в легкие и превратился в губку. Но у
«Ренегадс» имелись преданные фанаты и деятельные помощники, которые готовили
божественные запеканки и произносили «благослови тебя Господь» без иронии.
Джареду Саванна нравилась больше, чем другие города, в которых он успел
пожить. Дома были отличными: жуткими, как в фильмах ужасов, заросшими виноградной
лозой, их окружали деревья, которые были старше целых поколений. Ему нравилось, что
даже осенью здесь было тепло. Родом он был из Мичигана, и дома все было иначе. Город
был историческим, что ему нравилось, и неподалеку располагался пляж, что ему тоже
нравилось. На протяжении всей карьеры он опасался «пускать корни», но несколько
месяцев назад присмотрел маленький кондо возле реки. Ничего роскошного. Он не
пошел дальше и не сделал предложение, хотя ему хотелось. Он не сомневался: в ту же
секунду зазвонит телефон, и его отправят в другое место.
Вероятно туда, где холодно.
Большую часть своей карьеры Джаред подписывал годичные контракты. Хотя в
последний раз его агент – единственный, кто думал о налогах – попытался заключить с
«Ренегадс» сделку на три года, чтоб Джаред мог задержаться в городе. После чего к
Джареду пришло понимание, что придется увольняться. Трехгодичную сделку отклонили.
Джаред знал, что так будет. Не из–за того, что кому–то не хотелось оставить его на более
долгий срок. А из–за неуверенности в будущем рынка.
Джареда подписали до конца года и предположительно работали над сделкой,
которая на пару сезонов оставит его в команде. Джаред прикинул, что потом можно будет
уволиться и получить работу в организации. Он не хотел покидать Саванну, что было
проблемой. Тогда придется заявить о своей приверженности чему–то. Какому–то месту.
«Кому–то».
Он никогда не был игроком, подписывавшим в ХЛВП многолетние контракты. Он
был не молод. А времена, когда он был скоростным центровым, ушли в далекое
прошлое. А вообще были ли те времена? Ему казалось, нет. А благодаря шраму на щеке,
коротко стриженным волосам, светлым глазам и невысокому росту Джаред являлся
командным злодеем. На самом деле было здорово, и все знали, что в реальности он не
ел котят и малышей на завтрак. Он был борцом, у него имелся кодекс чести, и ему
нравилось думать, что в лиге его уважали.
Однажды он довел нескольких детишек до слез, но винил во всем бороду. Да и
дети были очень маленькими. Его лучший друг, Алекс Роулз, бывший в течение карьеры
напарником, соперником и соседом Джареда, нашел историю смехотворной. Алекс и
муравья не мог напугать. Однажды они с Джаредом сцепились на льду – во время
сопернической игры – и Алекс попросил Джареда поставить ему фингал, чтоб позже
иметь возможность с кем–нибудь переспать. Алекс наобум замахнулся и достиг цели,
потому что Джаред ржал как подорванный и не успел вовремя отстраниться.
Алекс, уволившийся два года назад, теперь управлял спортивным магазином в
Цинциннати. Он знал Джареда дольше остальных – с тех пор, как на отборочном
просмотре «Цинциннати Циклонс» нарисовался злобный парень из штата Феррис с
горящими глазами и неистовой потребностью находиться на льду. По итогу Джаред
получил годовой контракт и соседа по имени Алекс, правостороннего нападающего. Он,
кажется, был единственным, кого не напрягали угрюмость и взрывоопасный темперамент
Джареда.
Алекс также был единственным, кому Джаред поведал о своей карьере в
колледже и о случае, из–за которого он был сослан в младшую лигу с тяжелым грузом на
плечах и полыхавшим внутри пламенем. Он мечтал всем доказать, что они не правы.
Алекс выслушал историю Джареда, которую однажды вечером он практически выблевал
в каком–то безымянном отеле. Он похлопал его по плечу, принес воды и уложил в
постель.
И он спал с ним. Он не трахнул Джареда и не позволил Джареду трахнуть его. И
хотя Алекс спокойно относился к минету, здесь тоже не сложилось. В отличие от других
парней он не был «натуральным натуралом», зато был стойким северным парнем. Он
забрался на дрянную двуспальную кровать и обвил руками Джареда, который в то время