Правда. Ты не представляешь, что вчерашняя победа для меня значит, но... она была тем, чего я отчаянно хотел, но боялся получить. Если в этом есть смысл.
Лейн не торопился и вглядывался в Джареда – такого сильного, торжествующего и
бородатого – и его едва заметные синяки, украшавшие кожу, будто боевые шрамы.
– Я в курсе, – очень тихо отозвался он. – Поверь.
Казалось, Джаред остался доволен и продолжил:
– Мне хотелось хоккейную карьеру, и все говорили мне... Ну, не то чтоб это было
невозможно. Для того, чтоб просто что–то сказать, нужно было бы приложить слишком
много усилий. В основном... все молчали. Все считали меня отличным игроком, отличным
напарником. Никто не говорил: “Джаред играет не на пределе своих возможностей”.
Никто вообще не говорил, что у меня есть потенциал. Но и что его нет, тоже не говорили.
Сидя на диване, Лейн за ним наблюдал и боролся с настойчивым желанием
подняться и инициировать секс или предложить поиграть в приставку, что, по мнению
Лейна, решало проблему негативных эмоций.
– Но потом я отправился в колледж, и кое–кто так сказал. Кое–кто сказал: “Ох,
тобой недостаточно занимались. Ты получаешь мало игрового времени. В тебе больше
потенциала, чем можно признать”. Кое–кто сказал, что стоит немного потрудиться, и я
смогу стать центром первого звена и получить драфт. И я глупо–преглупо втрескался в
этого человека, Лейн. Я сделал бы для него что угодно. – Взгляд Джареда был спокойным.
– Зовут этого человек Эндрю Уиттакер. Знаешь, как его звал я?
Лейн кивнул. Из–за злости поднималась тошнота. Ему вообще все это не
нравилось.
– Да. Ты называл его тренером.
– Вот именно. И он обольстил меня. По самое “не могу”. До этого я развлекался с
парнем. Ничего удивительного, что я клюнул, но спать с тренером – совершенно другая
игра. Прости за плохую шутку. Эндрю знал, что сказать, понимал, чего именно я никогда
не слышал, как и знал, что сможет получить от меня все. Все. Если убедит меня, что он
серьезен. И он был умен. Он начал с дополнительных сеансов и работал со мной в
частном порядке. О, моя игра наладилась. Разумеется. У меня вылетело из головы, что я
отличный игрок и неплохо справлялся, и мог попасть в команду своими собственными
силами. Я поверил, что был именно тем, кем он меня называл. А потом он начал странно
себя вести. Говорил, что видеться и тренироваться мы больше не можем. А мне думалось,
что моя карьера полностью зависела от его веры в меня, что я не смогу учиться в процессе
игры. О, нет.
Джаред затих и отпил пива. Голос звучал разъяренно, и Лейну захотелось ударить
чертового Эндрю Уиттакера по яйцам. Несколько раз. Своей “короллой”.
– И я так переживал, считал, что дело во мне. Что моих стараний было
недостаточно, и что надо было что–то делать. Потом он заявил: “Дело не в тебе, Шор.
Просто у меня появились к тебе чувства, а со мной никогда такого не случалось”. – Рот
Джареда скривился от отвращения. А борода делала его облик еще яростнее. На секунду
он стал выглядеть как тот парень, которого Лейн встретил тем вечером в баре, – мрачно
из–за напряжения и застарелой злости. – Он убедил меня, что подобные чувства к
мужчине были для него в новинку. Что он понятия не имел, что делать, и не мог поставить
под угрозу нашу карьеру.
– Я не... – Лейн покачал головой. Он ощущал себя совершенно беспомощным и не
мог ничего исправить или избавиться от этого чувства. – Черт, Джей.
– Мне нравится, когда ты меня так зовешь, – прошептал Джаред настолько тихо,
что Лейн едва разобрал. – Короче говоря, ясное дело, я был идиотом и купился.
– Ты не был идиотом, – завопил Лейн и поднялся. Дыхание его сбивалось, и он
пролил пиво. – Ты был... Ты ему доверял, а он над тобой надругался. Тренерам полагается
быть надежными, – буркнул он и снова уселся. Задумался о тренере Спэнсере, как он
ради блага Лейна позволил ему самом выпутываться, его “я знаю, что ты пытаешься
сделать, Кортэлл”. Ему стало любопытно, как долго тренер был в курсе, что он был геем.
– Знаю. И, безусловно, я не был первым, с кем он так поступил. Но поначалу я этого
не знал. Я сказал, что беспокоиться не о чем. Блин, я даже сказал, что раньше уже это
делал. На самом же деле, единственное, что я делал – ужасный минет другу моего
старшего брата. Но когда он меня поцеловал, мне показалось, что все всерьез. И я
отправился с ним в постель. Но мне хочется, чтоб ты понял, Лейн. Это случилось, не
потому что я был обязан. Я хотел. Я его хотел. И пускай он спровоцировал это желание