надоело, что тебе всегда будет нравиться хоккей, но не станет центром твоей жизни... Я
мысленно себе сказала: “Ладно. Тогда ты ему и расскажешь, что в курсе того, что он гей, и
что в этом нет ничего плохого”. Но ты молчал. И продолжал играть. Лейн, ты же знаешь,
что мы с отцом желаем тебе счастья? Ничто тебя так не радует, как хоккей, поэтому мы
делали все возможное, чтоб ты играл.
Лейн пристально вглядывался в мать, словно никогда ее раньше не видел.
– Почему не может быть все сразу, мама? Почему... – Он остановился и резко
повернулся к Джареду. Он расправил плечи и выпрямился, голос выровнялся. – Почему я
не могу быть счастлив, играя в хоккей, и будучи геем? Почему я должен выбирать что–то
одно?
– Потому что мы так думали, – нежно произнесла Мишель. – Лейн, я твоя мать.
Девять месяцев с вынашивала тебя под сердцем и сделаю для тебя что угодно. Играя в
хоккей, мой сын был счастлив, у моего сына отлично выходило играть, и я... мы с твоим
отцом... мы просто... хотели помочь тебе заполучить то, чем ты горел. Хотели тебя
защитить.
– Мам, я крупнее тебя, – очень серьезно заметил Лейн. – Ты не обязана меня
защищать.
Она ласково коснулась его лица.
– Я по–прежнему твоя мать, неважно, насколько ты высокий или за кого играешь в
хоккей. И мы с отцом... хотели, чтоб ты получил то, ради чего так отчаянно пахал, свою
мечту, до которой было рукой подать... не так уж много детей смогли подобного достичь.
Клянусь, мы с отцом пришли в восторг от того, как прекрасно ты играл в Джексонвилле.
Но, милый, мы никогда по–другому и не думали, ты всегда играл отлично. Мы
переживали насчет твоей карьеры, не потому что ты не умел играть.
– А потому что мне нравятся парни? Ты так обрадовалась Зоуи. Ты не можешь... Не
смей говорить, что это не так. – Лейн тоже обвил себя руками, и Джаред подошел к нему
и обнял. – Ты уже не казалась охереть... прости... ты уже не казалась столь во мне
разочарованной. Потому что считала, что у меня была девушка, и я не был геем.
Джаред обратил внимание на логические изъяны, а вот Лейн вряд ли.
К счастью, его мать все объяснила.
– Да, я решила, что у тебя была девушка. Но это не означает, что я решила, будто
тебя не интересовали мужчины.
– Но ты посчитала, что мне так будет лучше, разве нет?
– Да, – слегка повысив тон, сказала Мишель. – Да, Лейн. Не стану лгать и говорить,
что так не считала. Потому что так проще. Ни один родитель не пожелает своему ребенку
трудной жизни, милый, и мы с отцом больше ни о чем думать не могли. Как упорно ты
трудился для достижения того, что было уже очень–очень близко, и что глупые
предрассудки других людей могут все у тебя отобрать.
– Остальные меня не волнуют, – прошептал Лейн. – Меня волнуете только вы с
отцом.
– Знаю. Мы ошибались, Лейн. И я внушала себе много раз, что будет вполне
нормально, если ты будешь геем и не будешь играть в хоккей. Убеждала себя, что должно
быть “или–или”. Знаю, что не должно, и что так поступать было неправильно. И вот она я, прошу у тебя прощения. Из–за своего желания защитить тебя я не понимала... Лейн,
дорогой, мысль, о том, что ты чувствуешь, будто выбором возлюбленного
разочаровываешь нас с отцом, разбивает мне сердце.
Джаред одним долгим глотком прикончил свою бутылку. Через несколько месяцев
у него состоится точно такая же беседа с родителями. Лейн очень долго обнимал мать,
потом отстранился и выдал в стиле классического Лейна:
– Ну, если б я втюрился в человека, у которого нет манер, тогда, наверно, можно
было бы разочароваться. Но ты же познакомилась с Джаредом и видишь, что он
замечательный.
– Да. Надеюсь, ты простишь меня, солнышко. И мы с отцом хотим узнать Джареда.
Не стану врать. Мы оба поражены, что ради того, чтоб сносить твои выходки, человек
готов перебраться в чужую страну. – Мишель чмокнула Лейна в лоб. – Мы совершили
ошибку. Как ты с тем пасом назад. Давай больше так не поступать. Хорошо?
Лейн пискнул и вновь ее обнял.
– То был отличный долбаный пас, мам.
– Не выражайся. – Она хлопнула его по руке. – Не в том смысл, Лейн. Мои
намерения были столь же благими, как и твои.
– Ты не пыталась выиграть матч, – проинформировал Лейн.
– Ты не пытался растить ребенка, – дерзко возразила она. – Не переговаривайся со
мной. Я не идеальна. Но я все–таки твоя мать. Боже. Мне нужно домой. Твой отец будет
переживать до тошноты.
– Можешь остаться. Мы поспим здесь. И будем просто спать. Обещаю.