— А как же небо? — спросил я тихо.
— Небо? — произнёс Никифоров, словно пробуя слово на вкус. — Небо… мать его…
Забрал у меня коробку с "побрякушками", снова засунул на верхнюю полку. Уселся на стул, уперев локти в колени.
И усмехнулся.
— А ведь ты прав, нейродрайвер недопечённый. Совсем без неба я не согласился бы.
Задал неожиданный вопрос:
— Ты на Карибе бывал когда-нибудь?
— Нет.
— А сам с какой планеты?
— С Матрии.
— Матрия, Матрия… Помню, как же. Скучное местечко. Ни тебе зимы нормальной, ни лета. А Кариба немного похожа на Чайку — тоже сплошное море и острова, острова… Только море тёплое. И солнечно почти всегда, а острова зелёные, как изумруды. Я на пенсию который год уж собираюсь. Наверное, скоро уйду все-таки. Большого богатства не скопил, но кое-что… Да вон хоть побрякушки загоню. Куплю себе домик на маленьком островке, чтобы кроме меня вокруг — никого. И леталку — списанный бифлайчик, что-нибудь вроде "стрекозы". Топлива у армии наворую, чтоб надолго хватило; не обеднеет. Стану за продуктами летать. Или к соседям в гости.
Никифоров смотрел в окно, словно уже видел там тёплое море и залитые солнцем зелёные острова.
— Понимаешь, Данил, — продолжил он. — Я сейчас оказался в сложном положении. Я взялся учить… Только ведь тебя летать учить не нужно. Чему другому бы… Страху божию научить, так это я не сумею. Жизнь сумеет, да как бы поздно не было. Убедить тебя, что ты не бессмертный… Да. Ну, и это мне сейчас вряд ли удастся. Своего ума не вложишь. Оно с возрастом придёт… если, опять же, успеет.
Он вздохнул, подытожил:
— Летать будем столько часов в день, сколько ты потянешь. Что сумею, что успею — покажу. Тактика, манёвры… Только как бы вот тебе объяснить… Да, есть в тебе это: как ты чувствуешь машину — такому не научишь. Тут даже не в нейродрайве дело — поверь старику, я с нейродрайверами налетался. Талант есть талант, хоть ты с симбионтом, хоть без. Беда, парень, в том, что сейчас тебе кажется — твой талант способен из любой каши тебя вытащить. А это не так, совсем не так.
Майор поковырялся на столе, откопал пачку сигарет, зажигалку, потом — пепельницу, полную окурков.
— Вот, пристрастился на старости лет, — пожаловался он, включая вентиляцию. — На войне не курил, а теперь смолю.
Затянулся, закашлялся. И вдруг заявил требовательно:
— Не смей быть таким самоуверенным придурком, слышишь?
— Постараюсь, — сказал я растерянно.
Никифоров посмотрел на меня вприщурку, махнул рукой:
— А, без толку.
И принялся кипятить вторую порцию чая.
— Насчёт того, где ты учился, — заметил он, прихлёбывая из кружки, — я расспрашивать не буду. И ты молчи. Мосин подпустил туману вокруг этого… Ну, Мосин есть Мосин, я давно его знаю… Но зря он ничего делать не станет. Так что ты смотри сам. Если есть вопросы, непонятно что-нибудь, или не знаешь чего — говори, не стесняясь. С ориентированием по приборам у тебя прострел, это я уже подметил. Хотя странно, конечно — обычно это первое, чему учат… Ладно. С радаром ты как, нормально?
Я пожал плечами.
— Вроде нормально. Я просто вижу все, что видит радар.
— Распознаванию не учили, значит. А со сканером работал когда-нибудь?
— Нет.
— Да откуда ж ты такой стерильный взялся. Ладно, научу, пригодится. Если, конечно, вам там сканер поставят. Ну, с оружием ты вряд ли дело имел… Но это как раз самое простое, пулять — не строить. А вот в группе летал?
— Нет.
— Организуем. Есть тут свои тонкости. Рядом с валенком лететь порой опасней будет, чем с противником хороводить. И под свои пушки угодить ничуть не слаще, чем под чужие. Хотя, с нейродрайверами в этом отношении проблем меньше. Ещё я тебя сведу с Киршем, он у нас главный нейродрайвер, нормальный мужик, специфические вопросы свои будешь с ним решать. Ну, Диб тебя тоже так просто из когтей не выпустит, завтра жди программу новых тренингов. Насчёт полезности их — это не мне судить… Но за лётное время я с ним подерусь, если потребуется. Что ещё?
Никифоров уставился на меня, словно я должен подсказать ему ответ на этот вопрос, и молчал довольно долго; я уже начал поёживаться под этим неотрывным взглядом, когда он отвёл наконец глаза, тряхнул головой.
— Фигнёй я страдаю, — сказал зло. — Лет пяток тебя понатаскивать — может, ещё был бы толк. А так… Бесполезные усилия.
— Не бесполезные, — возразил я упрямо.
— Много ты понимаешь.
— Пал Константиныч, у вас же опыт такой… я…
— Ой, только не начинай мне заливать, — резко перебил Никифоров мою недооформленную мысль. — Не люблю. Я вот… Несмотря на все побрякушки, в свои годы майор. Знаешь, почему майор? — он усмехнулся. — Потому что повышали меня всё же чаще, чем разжаловали. А все от того, что чинопочитанием не болею. Как есть, так говорю — хоть генералу, хоть президенту. Следовать моему примеру, правда, не рекомендую. Но вот мне эти песни петь не надо. Лучше пей ещё чай.