Мосин повернулся ко мне, нарисовав на лице заговорщическую ухмылочку, только что не подмигнул.
— Понял, осторожный мальчик?
Я заметил:
— Эти термины мне незнакомы.
— Термины ему незнакомы. Феномен, э? Диб, что это был за анекдот, в котором кто-то там сам себя перехитрил?
— Не помню, товарищ полковник, — отозвался капитан, по-моему, слегка испуганно.
— Не важно. А хотите, я этот ваш феномен расщёлкаю в две секунды? Кривая, капитан, не растёт потому, что мальчик уже был адаптирован к нейродрайву — с самого начала. И между прочим, наш скромный рядовой имеет недурной опыт полётов. Я видел запись последнего — так скажу вам по секрету, для такого сосунка это было… — полковник покрутил в воздухе рукой, словно пытаясь таким образом показать, что это было, — …нечто.
— Не может быть, — отреагировал Диб, подозрительно покосившись на меня.
Мосин поинтересовался:
— Это почему же?
— Ну… Росли бы другие показатели. Да и вообще…
— А вы пробовали тестировать его, как нейродрайвера в устойчивой фазе?
— В бумагах ничего не было об опыте полётов, — нашёлся капитан.
— Верно, — согласился полковник и задумчиво затеребил подбородок. — Вообще-то, я рассчитывал прибыть на Чайку пораньше, но вышла небольшая накладка… М-да. Честно говоря, я надеялся, что парень к этому времени уже будет вовсю летать. Когда мы отправляем следующую партию, капитан?
— Через три недели.
— Я хотел бы, чтобы Джалис ушёл с ними.
— Это невозможно, товарищ полковник! — возмутился Диб. — Никак не успеть — налёт, поэтапное тестирование…
— Подсократим.
— Но…
— Полагаете, я тут с вами шутки шучу, Диб?
— Никак нет, товарищ полковник.
— Джалиса — нынче же в медчасть, на подсадку.
— Слушаюсь, товарищ полковник.
Мосин досадливо поморщился.
— Эк вы заладили. Поверьте мне, капитан — парень может летать. И я понимаю — вы обижены, что я не указал в сопроводиловке всех данных, а теперь спрашиваю с вас. Ну, вышло так. Были причины. Не на что тут обижаться.
— Я вовсе не…
— Да ладно.
Мосин помолчал.
— Вот что, Диб. Я заинтересован, чтобы по всем документам Джалис проходил как обученный нейродрайву в нашем центре. По всем, понимаете? Результаты тестов, мониторинг, кривая эта ваша пресловутая — всё. Чтоб ни одна собака не подкопалась.
— Товарищ полковник, — неуверенно начал Диб, отчаянно кося на меня глазами. — Стоит ли…
— Говорить об этом при штрафнике? — Мосин изогнул бровь. — Наверное, стоит, если я хочу, чтобы он был в курсе.
— Могу ли я спросить, где он обучался на самом деле?
— Скажем так, это был не совсем легальный вариант.
— Замешана армия?
— Я бы не стал развивать эту тему, Диб.
— Простите, — капитан пожевал губами. — Что ж, не вижу больших проблем, кроме… Майор Палия уже взял его на заметку…
— С Палией я поговорю сам.
— Тогда всё сделаем, товарищ полковник.
— Вот и отлично. Предупредите медиков, что у них клиент на подсадку, пусть готовятся пока; Палию — ко мне. И где Никифоров, кстати? Узнайте-ка, кто из летунов у него сегодня свободен. Впрочем, нет; пусть сам летит инструктором, а то ведь это ещё один твёрдый лоб, совсем как вы. Встречаемся через, м-м-м… два часа на седьмой площадке; сможете всё увидеть своими глазами.
— Так точно, товарищ полковник.
— Выполняйте, капитан.
— Не подведёшь меня, парень? — спросил Мосин, как только мы с ним остались одни. — А то я тебя тут расхвалил, как красну девицу. Вот выйдет номер, если ты осрамишься. Скажут — совсем полковник на старости лет из ума выжил. Так что, сможешь лететь?
— Смогу.
— Никаких сомнений и колебаний? Никаких игр в "ах, не получается"?
Я пожал плечами.
— Зачем?
— Верно, — согласился полковник. — Незачем.
Он поднялся из кресла, прошёлся по кабинету, потягиваясь, как ленивый сытый кот — и вдруг остановился передо мной, склонился вперёд, резко приблизив сразу приобрётшее хищное выражение лицо.
— Ты хоть понимаешь, парень, что я для тебя делаю?
— Я не понимаю, почему вы это делаете, — проговорил я тихо.