На Остоженке нет этой дихотомии, здесь гармония компромисса в стилистике инь-ян. Оба начала уживаются здесь, пока есть электричество.
Ы
Тем, кто хочет метаморфоз, можно посоветовать простую процедуру: употреблять вместо я – ы. Эта буква загадочная.
Встав на место родного я, она высветит всю искусственность нашего эго. Что такое, например, «ы – думаю», «ы – люблю».
Поыкайте несколько дней, и ваше вы изменится, особенно, когда обнаружите в нем ы, не говоря уже о Ты.
Это ы долго ждало своего часа, и вот он пробил.
На заре туманной юности у меня была серия рисунков, в которых непременно фигурировала буква «Ы».
Ы все сказал. Хау.
ШТИЛЬ
Позавчера исполнилось шестьдесят. Как сказала переводчица Ду Фу, это первый день рожденья, который рекомендуют праздновать китайцы. До этого не стоит.
Может, оно и так. Но к этому времени почти все близкие люди уже там, приятели – далече. И необходимость празднований отпадает сама собой. Выполняешь ритуал, зовешь выживших. Праздник превращается в бюрократическое событие.
Ы не празднуют дней рождений, потому что их родина не здесь.
Они, вообще, волны, эти ы, им время не указчик. Главное, чтобы Дух веял. Самое страшное – штиль.
БУЛЬ-БУЛЬ
Всю жизнь, тем или иным способом, пишу портрет волны. Не сюжет, не засахаренный трупик схемы, а процесс.
В мире нет статики. Все движется, кроме Парменида и Фауста.
Просто скорость нашей динамики не позволяет нам различить динамику скал или вселенной.
В покое только точка сборки. Прежде, чем ее тронуть, подумай,
Не тронешься ли ты.
Одиночное плавание в себе – занятие не для всех.
Буль-буль.
МИСТЕР Х
Конечно, я допускает (ы понимаю), что процесс тоже может превратиться в сюжет (Кафка, например), став массовым явлением. Но пока он еще свеж, можно наслаждаться непредсказуемостью результата.
Я верю, схема будет!
Конечно, без нее не обойтись, но задача ы быть впереди схемы (или позади), там – в неопределенности.
Мистер Х, мистер Ы, улыбнитесь.
ОНА
Все еще не могу привыкнуть к тому, что Лены нет.
Универсум поступил жестоко, забрав ее у нас.
Зачем она Ему понадобилась?!
Не поговорить.
Она держала планку.
Она…
ДАОСВИДАНИЕ
Вчера хоронили Нину Павловну Снеткову, дожившую до 86. Испанистку, переводчицу, замечательную женщину без предрассудков. Я с ней дружил в последние годы ее жизни. Моей жене рассказывали, что на каком-то писательском банкете она вдруг предложила такой тост: «Выпьем за нас, фронтовых блядей!». Работала в госпитале во время войны.
Я приходил к ней на Гаврскую с двумя бутылками пива. Она его любила. Иногда с водкой. Из покоев выползал кот, подобранный на кладбище. Постоянно звонил телефон. Подруги, подруги, подруги.
Читал умеренно свои стихи и показывал рисунки. Нина Павловна рассказывала…
Какая жалость, что все это не запечатлено. Тот же феномен, что и у Эллы Липпы. Устное бытование литературы. Фольклор.
Мы лишаемся чего-то очень важного, когда такие люди уходят. Чувствуешь перед ними свою вину за то, что не записал, не сохранил. Но разве можно запечатлеть дао.
Даосвидания, Нина Павловна.
2.10.2010
И ХЛЫНУЛА ЗЕМЛЯ
Сегодня видел во сне Кудрякова. Он вышел на балкон и сел на заснеженный порог. Распускались облака, закрученные в «мою спираль». Небо становилось чистым.
Проснулся.
Решил погадать по Лене Шварц. И влип в «Летнее марокко», как муха в мед.
Читал и читал. Ее голос звучал во мне. Я вспоминал все, что она об этом говорила. Это, может быть, ее единственная страсть и породила барочную избыточность вкупе с почти протокольной передачей диалога.
Как это свежо. Просто чудо!
А горько-то как…
«И хлынула Земля, как ливень шумный…»
НЕ ГЛАГОЛЬНОЕ ВРЕМЯ
Второго октября открылась выставка (три скульптора, моя графика) в бывшей библиотеке Блока на Невском.
Странные люди спрашивали у меня, что означает узелок вместо причинного места. Они не могли понять, что узелок – это узелок. Я пишу про эти узелки уже лет тридцать.
«узелки смыслов фонетические/ жалко, что я не говорю по-человечески.»
Или «Запутанный узел сознанья/ распустит когда-нибудь Ткач».
И этот вопрос мне задает уже немолодая дама, художница. Какая…
Нет, лучше процитирую (по памяти) Вензеля: «У пивного ларька опять говорят о евреях/ Какая тоска!»
Люди не готовы к новому. Они на него не способны. Оно вспыхнет в них само, когда придет время. Те, в ком оно уже мерцает, – обречены на молчание своих каракулей.