Однажды вечером я пришел с тренировки раньше, чем обычно, отпер своим ключом дверь и начал стаскивать с себя кроссовки, когда мое внимание привлекли доносившиеся из-за двери голоса. По-видимому, там кто-то ссорился, и несколько человек безуспешно пытались друг другу что-то доказать. При этом они подняли такой шум и гам, что даже не заметили моего прихода. Прислушавшись, я опознал в одном из ссорящихся моего отца. Второй голос принадлежал завсегдатаю нашего дома, которого папаша обычно называл Шуриком, несмотря на то что Шурик с недавних пор носил полковничьи погоны. Фамилия его была, помнится, какая-то длинная — то ли Серовский, то ли Саратовский… Впрочем, какое это имеет значение сейчас, когда все уже закончилось и ничего нельзя вернуть.
— Вы не смеете так поступать, вы предаете нас всех! — кричал неестественно срывающимся голосом отец. Обычно папик был спокойным и сдержанным человеком, так что я от удивления прекратил развязывать шнурок, да так и замер в позе цапли.
Ну сколько же можно вам повторять, дорогой мой Иван Трофимович, — донесся успокаивающий и, как мне показалось, какой-то снисходительный голос полковника.
— Замолчите! Я не хочу вас слушать! — перебил его отец. Из-за двери было слышно, как он нервно шагает по комнате.
— …Вы уже давно должны были понять, что нельзя воскресить труп, как бы дорог он нам ни был, — продолжал тем временем полковник, не обращая внимания на выкрики отца. — Мы с вами не первый день живем в этой стране и должны вовремя сделать правильную ставку при переделе власти, иначе мы просто вынуждены будем уйти со сцены. Это вам понятно?
— Мне понятно только одно! — загремел отец, как библейский пророк. — Вы, Александр, предали свое дело, свою партию и свой народ. И вы еще смеете пытаться мне объяснить причины своего предательства?
— Иван Трофимович, уважаемый вы наш, — продолжал разливаться медом полковник. — Ну откуда же у вас такая любовь к ярлыкам? Коммунисты, демократы, предатели, патриоты… Неужели вы не понимаете, что наш человек, глава обкома и член ЦК, так и останется нашим человеком, даже если…
В этот момент мне надоело стоять на одной ноге и я попытался занять положение поудобнее, опершись на ручку кресла. И конечно же, я в сотый раз забыл, что она укреплена весьма ненадежно и постоянно вылетает из пазов. Разумеется, после раздавшегося грохота голоса тут же стихли, словно их выключили. Дверь комнаты отворилась, и на пороге появился мой отец. В первый момент мне показалось, что его вот-вот хватит апоплексический удар. Все его лицо и даже глаза приобрели нездоровый иссиня-багровый оттенок, щеки нервно тряслись, а ворот рубашки был, против обыкновения, расстегнут. Увидев меня, он еще больше покраснел от гнева и взмахнул руками, словно всерьез собираясь броситься на собственного сына.
— Иван Трофимович! — осторожно донеслось из-за двери.
— Да-да, — рассеянно отозвался отец, не сводя с меня взгляда. Наконец он тихо и четко сказал: — Ступай отсюда, и чтобы духу твоего в коридоре не было. Иди к себе и ложись спать.
Я хотел было сказать в ответ что-то резкое, но передумал и, махнув рукой, удалился в свою спальню. Сердце бешено колотилось. Честно говоря, тогда я совершенно не понял содержания странного разговора, но одно было ясно: вскоре что-то должно произойти и мой отец с полковником окажутся во враждующих лагерях. Захлопнув дверь, я уселся возле кровати на пятки и сосредоточился, пытаясь успокоиться и прояснить роящиеся мысли. На этот раз стандартная процедура циркуляции энергии Ки давалась мне с особенным трудом. Вдох… Энергия неуловимым усилием воли направляется через затылок к позвоночнику, потом — от позвоночника к центру тяжести танден. Затем выдох в обратном порядке. Вдох… Выдох… Не получается… Как же говорил сэнсей? «Представь себе, что твое тело подобно пустому пакету. Ты медленно наполняешь его водой — энергией Ки, а затем протыкаешь, отпуская энергию обратно». Вдох… Выдох… Наконец мне удалось взять себя в руки и я повалился на постель, размышляя об услышанном. Так я и заснул, забыв оборвать очередной листок с отрывного календаря на стене. Маленький красный листок с жирной надписью «Воскресенье». А строчкой ниже — дата минувшего дня: 18 августа 1991 года.