— Старо как мир, но все еще действует, — сказал Сон, нанося противнику нихон — двойной удар в корпус.
— Что ж, повеселимся, — усмехнулся Ильдар, легко блокируя удары согнутой правой рукой и, в свою очередь, пробуя оборону Сона, который провел блокировку столь же успешно.
Теперь два противника маневрировали друг против друга, избегая прямых атак и ограничиваясь резкими короткими выпадами. Ильдару нравилась эта игра и этот противник. Было ясно, что сперва он недооценил его. Впрочем, это и к лучшему. Если бы он сразу разрядил в него автомат, то потерял бы роскошную возможность настоящего поединка с реальным врагом. Разве могут жалкие тренировки с соперниками, соблюдающими правила и прекращающими атаку по знаку тренера, сравниться с этим восхитительным ощущением? Никогда! Лишь в настоящем бою, который может закончиться только с гибелью одного из противников, можно драться изо всех сил, до предела реализуя свои возможности. Это понимали еще древние азиаты, прародители боевых искусств. Жалкие и трусливые американцы и европейцы — что они, боящиеся смерти, могут поделать с настоящим воином, готовым убивать и умереть?
Ильдар проводит стремительный маэ гери — прямой удар ногой в солнечное сплетение, но Сон успевает отбить его по всем правилам — резким взмахом сжатой в кулак руки. Что ж, иного Ильдар и не ожидал от подобного соперника. Вот сейчас должен последовать ответный ход… Так и есть. Неплохая комбинация, но он был к ней уже готов. Ильдар внутренне усмехается при мысли о том, насколько предсказуем этот в общем-то умелый противник. Наверняка занимался в своем Воронеже у какого-нибудь доморощенного тренера, в жизни не видевшего живого японца. Что ж, сейчас он это проверит.
На первый взгляд ничего не происходит, соперники продолжают расчетливо обмениваться ударами, кружа друг вокруг друга, но темп учащается, движения Ильдара становятся все более стремительными, резкими и четкими. Кажется, что он движется, подхваченный ритмом неслышной мелодии, согласно правилам странного танца, смертельного и изящного, как танец змеи. И он удовлетворенно замечает, что противник не выдерживает его натиска. Вот он подставил себя под удар. Вперед! Ильдар молниеносно разворачивается, вкладывая инерцию всего тела в последний разящий удар. Но что это? Кулак со свистом рассекает пустоту. Этого не может быть! По всем веками выработанным правилам в лучшем случае русский успел бы поставить блок, укэ, пытаясь отбить его руку, погасить удар и отбросить ее в сторону. Но он не мог успеть ускользнуть от удара, это невозможно, это совершенно не по правилам! И теперь он ускользает вправо, заходя вбок. Еще не поздно, надо срочно уходить в сторону, ведь у проклятого охранника еще не было времени для того, чтобы нанести удар, не могло быть…
Поздно. Ребро ладони Сона стальным прутом хлещет его под основание черепа, в район дыхательного центра мозга. Мир взрывается ослепительной болью, и в следующий момент темноту ночи перечеркивает новая абсолютная тьма, после которой уже никогда не наступит день.
Сон переводит дух. Только сейчас он чувствует, как разбито его тело. Однако опасных ран нет, с этой тройкой покончено. Пока все идет по плану. Он коротко переводит дух, подбирает автомат Ильдара и продолжает свой путь к главным воротам. Надо помочь Ире.
Не успел Сон продвинуться вперед и на десяток метров, как впереди мелькнуло несколько силуэтов.
«Плодятся они, что ли?» — думает он, и в то же время мускулы, повинуясь годами выработанным рефлексам, уже стремительно сокращаются, отбрасывая его в тень. Подствольный гранатомет изрыгает яркую вспышку, и автомат дергается. Судя по тому, что разрыв гранаты сопровождается громкими воплями, она попала в цель. Сон на всякий случай стреляет короткими очередями от живота, продолжая стремительно наступать, но ответных выстрелов уже не слышно. Впору благодарить мерзавца, снабдившего чеченцев таким отличным оружием, как этот усиленный «калаш».
Еще до того как он достиг своей цели, на стенах ярко вспыхнули фонари, залив территорию между воротами АЭС ярким светом. Сон понял, что Ира свою часть работы выполнила. Включение фонарей было сигналом, что ловушка захлопывается. Через несколько минут вокруг станции сомкнется оцепление. А пока надо было торопиться и перекрыть боевиками путь к отступлению. Впереди блестит окно караулки, за ним мелькают силуэты, дверь распахивается. Сон дает короткую очередь из автомата, и стекла разлетаются брызгами осколков. Главное, не повредить аппаратуру, говорит он себе, а тело, повинуясь отработанным рефлексам, резко уводит в сторону, уклоняясь от ответных пуль. Высокий бородатый боевик, тщетно разрядив обойму, скрывается в караулке. Бросок вперед! Автомат вновь послушно дергается в руках у Сона, и на двери появляется ровный пунктир. Сдавленный стон противника свидетельствует о том, что пули попали в цель. Дверь медленно распахивается под тяжестью тела, мешком падающего на ступени. Сон бросает быстрый взгляд внутрь помещения. Еще двое боевиков лежат вповалку, рука одного сжимает оружие, лицо залито кровью, стекающей по бороде на грязный пол. С этой тройкой покончено.