— Ишь как красиво вы заговорили, командир! — В голосе Мавлади прозвучала явная насмешка. — Независимость, родина… А я человек простой, мне это непонятно. Зато мне ясно, что, кроме всей этой красоты, вы рассчитываете заполучить тепленькое местечко да побольше зеленых бумажек вроде тех, которые у вас в чемодане. Вон вы как ласково с ним… Даже наручником пристегнули, чтобы не убежал! — И борода Мав-лади задергалась от хохота.
Смех Мавлади прекратился так же внезапно, как и начался. Он смерил Дениева взглядом и деловито сказал:
— Ну все, заболтался я совсем с вами. Прощайте, командир. Вы уж не обижайтесь, я против вас ничего не имею, да и здесь долго не останусь, чего мне тут делать с такими деньгами. Через неделю уже до Турции доберусь, а там видно будет… И чемоданчик, будьте добры, уберите в сторону, чтобы я не прострелил ненароком. Денежка — она уважение любит.
Мавлади ловко вскинул автомат, и Дениев внутренне напрягся, готовясь встретить пулю. Больше всего его угнетала мысль, что этот мерзавец будет смотреть за жалкими судорогами его агонии, когда он будет валяться на земле в луже собственной крови. Остается лишь надеяться, что ему повезет и Мавлади сразу влепит пулю в лоб или в сердце, чтобы убить наповал.
Внезапно послышался шорох, и Мавлади, уже державший руку на курке, замер, прислушиваясь. Дениев боялся повернуть голову, он знал, чьи это шаги и что сейчас произойдет. Наконец шаги приблизились, и на поляну стрелой вылетела Айна. Щеки ее раскраснелись от быстрого бега, в глазах плясали шаловливые искорки.
— Айна, беги! — крикнул изо всех сил Дениев. — Спасайся!
Айна удивленно посмотрела на него и только сейчас заметила Мавлади. Поздно. «Калашников» коротко рявкнул и выпустил короткую очередь. Пули, ударившие в грудь Айны, отбросили ее назад, и она упала навзничь почти на том же месте, где они совсем недавно занимались любовью. В ее открытых глазах навсегда застыло выражение удивления и немого вопроса. Затем автомат дал осечку и замолчал — перекосило патрон, — но еще до этого Дениев с утробным ревом бросился на Мавлади. Поняв, что выстрелить он уже не успеет, Мавлади коротко выругался и перехватил автомат поудобнее за ствол, готовясь нанести удар. Дениев бежал к нему, почти ослепнув от ненависти, но годами нарабатываемые рефлексы непроизвольно сработали, и он в последний момент быстро пригнулся, так что тяжелый приклад автомата, вместо того чтобы проломить ему череп, всего лишь скользнул по голове, а основная его тяжесть пришлась на левое плечо.
Они схватились и покатились по земле, тяжело дыша и норовя выцарапать друг другу глаза. Мавлади отбросил бесполезный автомат и теперь пытался левой рукой прикрыть голову, нанося правой удары везде, куда он мог дотянуться. Однако в кулачном бою он заметно уступал Дениеву, так что сперва командир получил некоторое преимущество, несмотря на то что он почти не мог действовать левой рукой, на которой продолжал болтаться пристегнутый наручниками злополучный кейс. Однако вскоре Мавлади то ли понял, что на таком близком расстоянии, не имея возможности замахнуться, он не может нанести достаточно сильного удара, то ли окончательно озверел от боли. Теперь он уже не пытался ударить, а подобно взбесившемуся коту царапал и рвал тело Дениева скрюченными пальцами с отросшими за время похода ногтями, норовя добраться до горла. Дениев был вынужден извиваться, уклоняясь от него, и они катались по земле, рыча и воя, как дикие звери, рядом с догорающим костром и краем пропасти, на дне которой бесилась река. Наконец окровавленный Дениев сумел нанести сильный удар головой, сломав нос Мавлади. Боевик закричал от боли, его голова откинулась, так что Дениеву удалось прижать его всем телом к земле и сдавить горло предателя цепью наручников, которую пришлось удерживать обеими руками. Мавлади хрипел и корчился, лицо его посинело, а глаза готовы были выскочить из орбит. Он все еще судорожно пытался разорвать ногтями лицо Дениева и выцарапать ему глаза, но командир, почти ослепший от крови и пота, продолжал удерживать его с упорством сумасшедшего, не обращая внимания на глубокие раны, из которых текла кровь, мерно капавшая в бороду противника. Наконец послышался противный хруст. Мавлади судорожно выгнулся, его растопыренные руки бессильно попытались схватить воздух и упали. Дениев еще несколько минут тупо продолжал душить мертвое тело, затем медленно завалился на бок и застыл в неподвижности.
Он пришел в себя уже поздним вечером. Солнце зашло, и на небе высыпали яркие и четкие южные звезды. Дениев неловко поднялся и долго пытался открыть глаза, склеенные коростой засохшей крови. Почти ощупью он нашел место, где упала Айна. В холодном звездном свете девушка лежала спокойно. Казалось, что она просто спит, однако когда Дениев дотронулся до нее, то почувствовал холод окоченевшего тела. Он молча приподнял ее голову, еще утром легкую и грациозную, а теперь ставшую тяжелой, грубой и неподвижной.