— Радужная перспектива, — хмыкнул Ен. — Но почему-то она меня не вдохновляет. Удобрять собой грядки на даче Смоленского — сомнительное удовольствие, так что придется все делать чисто и не попадаться к нему в руки.
— Имейте в виду, — подвел итог генерал Гриценко, — что эта операция, разумеется, нигде не будет фиксироваться, так что в случае вашего исчезновения искать вас там не будут. Я не принуждаю вас идти на это, вы, разумеется, в любой момент можете отказаться и забыть о нашем разговоре, но постарайтесь прежде взвесить все «за» и «против» и лишний раз подумать о том, что зависит от вашего решения. Я вас не тороплю и готов подождать столько, сколько нужно. А пока все свободны.
Сон, Ен и Ира поднялись из-за стола и, переглянувшись, вышли в коридор. Через пятнадцать минут дверь в кабинет Гриценко снова открылась. Генерал пристально посмотрел на вернувшуюся группу «Д».
— Мы готовы, — просто и серьезно сказала Ира. Остальные согласно кивнули.
— Спасибо, ребята, — ответил генерал. — Я знал, что всегда могу рассчитывать на вас. А теперь к делу.
Генерал достал из ящика стола толстую старомодную папку, развязал аккуратный узел и достал несколько расчерченных листов.
— Особняк полковника Смоленского находится…
Из автобиографического отчета Сона, архив группы «Д», код 131960-С
Что ж, уважаемые психологи и психиатры. Наконец-то я дошел до того фрагмента, который может вас заинтересовать с профессиональной точки зрения. Дело в том, что вечером 20 августа 1991 года у меня был весьма неплохой шанс стать вашим постоянным клиентом.
Выбравшись из Белого дома, я нырнул в один из ближайших переулков и длительное время бесцельно слонялся не разбирая пути. На меня напало нечто вроде отупения и полнейшего равнодушия ко всему окружающему. По-видимому, это было своеобразной реакцией организма на потрясения последних дней. С прошлым было покончено навсегда, и никакая сила не могла меня заставить вернуться назад к отцу. И в то же время огромный красочный миф о победе демократии, которая, конечно же, за пару лет приведет страну к лучшей жизни, рассыпался в прах. Оболочка прекрасных слов лопнула, и из нарисованной моим воображением отрадной картины, как из прохудившегося матраса, посыпались тараканы, клопы и прочая гадость. Сколько времени я провел, слоняясь неизвестно где в размышлениях о тщете всего сущего, я не знаю. Идти мне было некуда и порой даже неудержимо хотелось лечь под ближайшим деревцем и тихо помереть. Однако я и не подозревал, что скоро встречусь с людьми, собирающимися помочь мне осуществить это желание.
Помню, что, когда дорогу мне внезапно преградил высокий человек в черных очках, я не испытал ничего, кроме досады и раздражения: как он посмел отвлечь меня от моего возвышенного горя?! Незнакомец тем временем подошел ко мне почти вплотную и тихим голосом скомандовал:
— Спокойно и без глупостей. Быстро в машину.
Я очень не люблю, когда меня отрывают от моих философских размышлений. Но уж что я совсем терпеть не могу, так это когда мне приказывают. Поэтому я решил временно отвлечься от печальных мыслей и попробовать разобраться в ситуации. Незнакомец, судя по всему, был настроен весьма решительно. Его правая рука была опущена в заметно оттопыривающийся карман куртки, так что угроза, недвусмысленно прозвучавшая в его голосе, имела под собой некоторые основания. В это же время к тротуару, на котором мы стояли, в лучших традициях советских боевиков бесшумно подъехала черная «Волга», один из пассажиров которой, как заправский швейцар, распахнул заднюю дверцу. Однако несмотря на такую услужливость, садиться в этот автомобиль у меня почему-то не было никакого желания. Я быстро осмотрелся. Место для нападения было выбрано практически идеально. Скверик, в котором мы находились, был почти пуст, лишь в сотне метров от нас двое местных мальчишек пинали консервную банку, не обращая на «Волгу» никакого внимания.
— В машину, да поживее! — угрожающе повторил незнакомец, подходя ко мне вплотную. Дуло пистолета, спрятанного в кармане его куртки, уперлось в мой бок. Мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться его приказу.
Подойдя к автомобилю, я наклонился, пролезая в дверцу. Внутри «Волги» находились водитель и еще один человек, сидящий с противоположного края заднего сиденья. В руках он держал наручники, и я догадывался, кому сейчас придется их примерить. Конвоировавший меня незнакомец остановился, взявшись за ручку дверцы, и пистолет ненадолго оторвался от моего бока. Оценив ситуацию, я пришел к выводу, что если даже Аленке за три года не удалось нацепить на мою руку золотое колечко, то этим жлобам и подавно не судьба надеть на меня такое сомнительное украшение, как наручники. Поэтому я, так и не разгибаясь, лягнул изо всех сил стоявшего у машины противника куда-то повыше области ног, а сам бросился бежать во все лопатки, крича о помощи с такой энергией, что задрожали стекла окрестных домов. И куда только делось мое недавнее глубокое отвращение к жизни!