— И?.. — Сашка посмотрел на меня.
— Что «и»?
— Что вы сделали?
Мне понравилось, как он держался. Ни тени страха в его лице не было, только легкое недовольство, что его разоблачили.
— Ты же помнишь, как я звонил тебе полгода назад. Что я тогда тебя спросил?
— Какие у меня отношения с моим замом.
— Правильно, а ты что сделал?
— Понял, что он метит на мое место, и предложил его на другой высокий пост, подальше от меня.
— Тоже правильно. С тех пор доносов от него больше не поступало. На тебя. Сейчас он строчит на Серова.
— Это его проблемы. Пусть строчит. Проверка по крайней мере ничего у меня не обнаружила.
— Твое счастье. Значит, хорошо прячешь. Мы-то оба знаем, что проверка тебе обошлась недешево.
— Зато я чист, как попка младенца.
— И то верно. Так ты меня устроишь на какой-нибудь рейс? И желательно такой, чтобы начальство мое ни о чем не просекло.
— Давай думать на какой.
— Регулярных пассажирских рейсов у вас нет, так?
— Точно. Обычно народ летит до Сан-Паулу или Каракаса, а там местной авиакомпанией. Что касается грузов, то как только нужно будет отправить — так и отправляем. Но сейчас заказов нет.
— Так мне лететь нельзя — наши сразу засекут.
— Тогда я не знаю. Могу отправить тебя до Австралии. До Сиднея завтра в восемь часов есть рейс. А там разберешься.
— Идет. Только учти, регистрироваться мне нельзя. Придется либо лететь в багажном отсеке, либо…
— Ладно, поработаешь немного вторым пилотом. Сколько лет прошло, как ты в последний раз водил самолет?
— Да уж, наверное, семь, не меньше.
— Ладно, первый пилот там человек опытный и вдобавок сильный. Он тебе не даст приборы доломать. В кабине сидеть смирно и не высовываться.
— Не учи ученого.
— В аэропорту быть в шесть. И еще учти: если что сорвется, я тебя выручать не собираюсь.
Рейс до Сиднея прошел на редкость удачно. После этого на следующий день через Каракас мне удалось добраться до цели.
В Коанду я прилетел в самый разгар предвыборной кампании. В стране было неспокойно. Всем было ясно, что на четвертый срок будет избран бессменный президент Аранто. Всем, кроме самих избирателей. Находились и такие глупцы, которые устраивали митинги в поддержку другого кандидата. Это была последняя глупость в их жизни — доблестные полицейские силы республики тут же отправляли недовольных на перевоспитание в трудовые лагеря. Тем не менее руководству республики ничего не оставалось, как призвать иностранцев не выходить без особой надобности на улицу, закрывать окна во избежание шальных пуль и не впускать в дом посторонних. Очевидно, происшествие в советской колонии произвело на них впечатление. В городе был введен комендантский час и все время ходили патрули. Такое положение вещей было очень удобно для начальников русской колонии, которых совершенно не обрадовало мое появление. Мне было заявлено, что в данный исторический момент никто не может гарантировать моей безопасности и для меня наилучшим решением было бы убраться из этой взрывоопасной страны как можно скорее. Я никогда не внимал таким предостережениям, но мне стало ясно, что действовать надо быстро, потому что сигнал о моем появлении в Коанде уже дошел до моего начальства. Поэтому, едва соскочив с трапа на землю Коанды, я сразу же принялся за восстановление реальной картины событий.
Увы, эта задача оказалась настолько безнадежной, что поначалу у меня просто опустились руки. Зацепиться было абсолютно не за что. Как я уже говорил, по официальной версии, Руслан Ткаченко, придя в ярость оттого, что у его жены Елены и напарника Семена Дьякова был роман, напился и застрелил сначала ее, а потом и Семена. По неосторожности одна из пуль повредила газовый трубопровод на кухне, произошла утечка газа, и четырехквартирный дом при советском представительстве взорвался и заполыхал. Сгорело практически все, за исключением самой дальней от квартиры Ткаченко стены. Только по счастливой случайности (остальные жители дома, включая жену Семена, побежали на распродажу, устроенную в посольстве) никто больше не пострадал.
Поскольку тела сгорели при пожаре, уже никто не мог установить, пил ли Руслан или нет. Я не верил в это, но как доказать — понятия не имел. Для начала я решил осмотреть место происшествия. Однако, прибыв туда, с удивлением обнаружил, что обычно нерасторопные советские рабочие на редкость быстро уничтожили все следы происшедшего. То, что оставалось от дома, было уже сломано и сровнено с землей. В углу стройплощадки была свалена куча материалов, и экскаваторщик уже снимал верхний слой земли под котлован для нового строения. По опыту я знаю, что если найти что-нибудь, указывающее на происшедшее, на пепелище еще реально, то на «облагороженной» территории это сделать невозможно. Однако я все-таки подошел к прорабу — невысокому темноволосому человеку в яркой каске и предъявил красную корочку.