Я вела себя в присутствии начальства скованно, всеми силами сдерживаясь, чтобы не нагрубить, потому что своей вины в произошедшем не чувствовала. И не стала поправлять Евгения Васильевича, когда он Какулину, мать-героиню, назвал одиночкой. Шеф и без того был рассержен тем, что мы без его ведома пошли на замену, и, вероятно, думал, что если бы он не собрал нас в своем кабинете, то ему о Какулиной мы вообще сообщили бы гораздо позже.
— Так почему же не Минаева? — с тем же упорством спрашивал Евгений Васильевич.
— Может быть, Анна Викторовна станет героиней следующей программы… — подала голос Галина Сергеевна, которая вела себя с Кошелевым более уверенно, чем все мы: ведь когда-то она вместе с ним начинала работать на телевидении. Но тем не менее и Моршакова на совещаниях предпочитала соблюдать субординацию.
— Я, например, с большим интересом посмотрел бы на Минаеву, — высказался Кошелев.
— Анна Викторовна сама отказалась участвовать в программе, — спасла нас Галина Сергеевна, не в силах больше терпеть настойчивости начальника.
— Как отказалась? Почему? — удивился Евгений Васильевич, который, по-видимому, считал, что все на свете стремятся попасть в нашу легендарную программу.
— Не знаю, — продолжила Галина Сергеевна. — Вероятно, у нее для этого были свои основания.
— Какие еще основания? Почему же она с самого начала согласилась, а потом отказалась? — возмущался Кошелев. — В чем причина?
Моршакова пожала плечами, Кошелев медленно перевел взгляд на нас. Я сидела, потупившись, и как только встретилась взглядом с шефом, опустила голову. Раз уж он намерен и сегодня отчихвостить нас по полной программе, то и мешать ему в этом нечего, доказывать свою правоту было абсолютно бесполезно. А Кошелев тем временем разошелся до такой степени, что обвинил нас в том, что мы упустили такую героиню.
— И все потому, что вы не имеете подхода к людям, — заметил он. — Не надо было грубить Минаевой. Может быть, вы что-то сказали резкое в ее адрес во время первой встречи, может быть, ей не понравилась ваша манера общения…
Мне не терпелось все рассказать Евгению Васильевичу, чтобы только не терпеть этого унижения. С трудом сдерживая себя, я выслушивала его и наконец не выдержала:
— Дело в том, что Минаева неделю назад продала свою фирму!
— Что? Минаева больше не генеральный директор предприятия по выращиванию грибов? — сообразил Кошелев и теперь ждал подробностей.
Я уже пожалела, что упомянула об этом обстоятельстве, так как прекрасно знала, что за этим последует. Галина Сергеевна рассказала о договоре купли-продажи, опустив, что свидетелем скандала стала съемочная группа, и Кошелев от этого вскипел еще больше.
— Сколько раз вам говорил, чтобы вы тщательнее проверяли каждую кандидатуру! — возмутился шеф. — Сколько раз вы мне уголовников подсовывали, сами того не зная?! Помните, как на одну вашу героиню было заведено уголовное дело за три дня до участия в ток-шоу? А теперь еще и с лжехозяйками фирм связываетесь?
— Евгений Васильевич, мы думаем, что Минаеву кто-то подставил: ведь она отрицает факт подписания договора, — заметила Галина Сергеевна.
— Ну и что? Как долго вы еще будете мне подсовывать никудышных героинь вместо того, чтобы проверить данные на достойных внимания женщин? — продолжал возмущаться Кошелев. — Кстати, Ирина Анатольевна, полагаю, вы не будете совать свой нос в проблемы Минаевой? А то в вас опять взыграет чувство справедливости…
Я повертела головой вправо и влево, что означало, что на самом деле не собираюсь помогать Анне Викторовне. Такой ответ Кошелева не успокоил, поэтому он продолжил разнос. Долгое время я уговаривала Евгения Васильевича открыть на нашем телевидении программу из серии журналистских расследований, которую я с удовольствием бы вела. Честно говоря, мне «Женское счастье» стало поднадоедать. Хотелось чего-то новенького, и этим новеньким могла бы стать программа «Журналистское расследование». Кошелев же, воспользовавшись моментом, опять упомянул, что я лезу не в свое дело, вместо того чтобы заниматься «Женским счастьем».
— Евгений Васильевич, я не собираюсь помогать Минаевой, — повторила я, не выдержав возмущенного тона Кошелева.
— Вот и хорошо, — немного успокоился начальник и тяжко вздохнул: — Значит, теперь займемся Какулиной. Надеюсь, что у вас уже есть хоть какие-то наработки?
Мы дружно кивнули, обрадовавшись тому, что Кошелев наконец перешел к другим вопросам. Обсудив несколько рабочих моментов, Евгений Васильевич встал со своего места и официально попрощался с нами.