Последний из знаков дорисовался сам собой. И вместе с тем вокруг всего рисунка вспыхнуло кольцо яркого белого света. Закрыть глаза руками не успела и, ожидаемо, ослепла. Кирино рядом победно вскрикнул — заставив сжаться — и рывком поднял меня с земли.
— Вот почему Слово достаётся всяким идиотам, а не таким, как ты? — пробормотал он и потащил за собой. — Хотя, под страхом смерти и не так колдовать научишься. Ну, как тебе?
— Больно, — всхлипнула, предприняв тщетную попытку вырвать руку из захвата. — Не вижу ничего.
— Оно и к лучшему, — выдохнул Кирино над самым ухом. — Знаешь, что ты сейчас сделала? Переместила нас к тому месту, где создавали заклинание те индюки. Неожиданный ход, да? А шатры у них богатые, и не скажешь, что маги они слабенькие… О, отлично. Вас-то мне и надо!
Совсем рядом — буквально в нескольких шагах — раздался нечеловеческий вой, и тут же я почувствовала запах жжёной плоти. Кирино приказал сесть и не двигаться, иначе он грозился случайно задеть и меня. Я и не собиралась куда-то двигаться. По крайней мере, пока не стану различать происходящее и не пойму, куда лучше всего бежать.
По звукам сложно было понять, что Кирино творил. Делать из своего визита чаепитие с баранками мой спутник, разумеется, не думал, но не будет же он сходить с ума и ураганом крушить всё, до чего дотянется взглядом? Хотя, судя по всему, именно это и входило в изначальный план.
Долго сидеть не пришлось — зрение вернулось скачком, спустя пару десятков ударов сердца. В трёх локтях от себя я увидела обугленное до костей тело — невольно взглядом задержалась на ровных аккуратных рядах зубов, — отчего живот мигом скрутило, и во второй раз за день меня вывернуло наизнанку противной желчью. Голова закружилась, безумно захотелось пить… и я почувствовала — на коже, в воздухе и внутри себя — поток, схожий с горной рекой неистовым желанием снести всё на своём пути. Он выворачивал рёбра, душил и тянул вниз, и я не выдержала напора и упала. Мельком заметила возвышение в паре шагов позади себя, витиеватый пьедестал и — сглотнула — серебристое зеркальце-полумесяц на алом бархате.
Больше ничего в шатре — ткань была так похожа цветом на тот купол, из которого мы выбрались — и не было. Я сжалась и не заметила, как из глаз полились слёзы. Кирино был где-то там, забыв про меня и поддержку, как только получил то, что хотел. Другого ждать и не следовало, но всё-таки… всё-таки…
А за откинутым пологом творилась настоящая преисподняя. Всполохи разноцветного пламени мелькали то тут, то там, доносились неясные обрывки фраз и душераздирающие крики. Я никогда не видела даже куцей иллюзии, куда уж там до настоящих боевых заклинаний! Стало страшно, но по-другому — не было желания забиться куда-нибудь, чтобы не нашли, чтобы можно было нареветься вдоволь. Как та едкая злоба, он придал мне сил и за шиворот поставил на ноги, толкая к искомой Кирино вещице.
Нельзя её отдавать, что бы он ни говорил. Он помог мне, но не просто же так его держали взаперти? Точно ли чародеи во всём виноваты? Не выпустила ли я случайно настоящего демона?
Тревога росла. Уже не думая, схватила полумесяц и крепко сжала в ладони — он как раз удобно помещался в неё, пусть и впивался больно рогами в кожу. Потерплю.
— Прелестно, — пропел ввалившийся в шатёр Кирино, — славно отвёл душеньку, ох и славно же! Рисса, Рисса… что же ты? Нашла, что просили?
Он пугал. Появились в его голосе какие-то странные шипящие нотки, стали растягиваться гласные. Довольный кот, объевшийся сметаны, по-другому и не назовёшь. Только… не сметану он ел, а творил безумства. Нельзя так. Нельзя!
Пискнула и крепче сжала зеркальце. Было бы замечательно, сумей я увидеть те же знаки, что и в лесу, над его головой. И сделать из змеи круг. Или даже больше — вот бы превратить его сразу в пепел, чтоб даже обгоревшего тела не осталось. Пшик — и нет больше жуткого хитрого демона.
Кирино недобро нахмурился и сделал шаг, протягивая руку. Заметила, что двигаться он и впрямь стал медленнее, дёрганее, а кожа покрылась странными тёмными пятнами.
— Выкинь. Разбей. Ну!
— Не подходи, — хрипло вскрикнула и мотнула головой.
Отдать — не просил. Значит, заключено внутри что-то такое, что нужно ему как воздух. Пискнула, сжалась, но шага сделать не смогла — одеревеневшие ноги больше не подчинялись. Всё это время он держал меня на коротком поводке, вот и хотела верить и идти следом. Но сейчас не поддамся, не стану.
— Рисса, ты не знаешь, что делаешь. Дай помочь. Подпусти к себе!
Не стану. И он понимал, и потому его корёжило и кривило. То ли он не мог подойти ко мне вплотную из-за зеркала, то ли боялся, что я могу сделать с ним что-то… Есть ли у меня власть над ним теперь? Могу ли взять — и заставить исчезнуть? Могу. Хотя бы попробовать.
Выдохнула, закусила губу. Пепел, пепел. Не демон в теле мертвеца передо мной — горстка пепла. Сгореть ему в синем пламени и осыпаться белыми хлопьями на землю. Гореть ему и чувствовать всё то, что почувствовали убитые ими маги, принесённые в жертву девочки. И не восстать вновь, не выбраться за пределы сумрака, остаться там навсегда.
И, прежде чем сознание ускользнуло из-за напряжения, я увидела. И синее пламя, и белые хлопья — всё, как мерещилось, как хотелось.
Как надо было.
(3)
(3)
Правая рука почти у самого сгиба локтя нещадно чесалась — это ощущение и разбудило меня. Открыла глаза и неуверенно приподняла голову, запоздало вспоминая всё случившиеся. Конечно же, оно не было сном. Но — счастливо выдохнула — Кирино не наблюдался рядом, и его присутствия я не ощущала.
Ладонь, в которой был серебристый полумесяц, неприятно саднило. Само зеркальце исчезло, оставив две глубокие раны, а на предплечье появился схожий по форме знак размером с палец. Огляделась — обожжённый труп оставался на месте, в двух шагах от него на роскошном ковре, которым был застлан пол шатра, красовалось чёрное пятно. За пологом ярко светило солнце, заставляющее щуриться даже здесь, в приятной прохладной тени, и понять, сколько прошло времени, я не сумела.
Голова, вопреки ожиданиям, не раскалывалась. В теле появилась странная лёгкость, благодаря которой я без трудностей поднялась на ноги и, прикрывая глаза рукой, вышла наружу. Место, где решили остановиться чародеи, помнилось смутно, но вряд ли хоть какие-нибудь воспоминания помогли бы. От лагеря осталось одно название да стоящая чуть в отдалении знакомая кибитка.
Недолго думая, метнулась к ней, пытаясь не особо крутить головой по сторонам. Но взгляд то и дело натыкался на неприятные картины, виновником которых был, я не сомневалась, Кирино. Он явно наслаждался своим вероломным нападением — на выросших прямо из земли каменных шипах висели скрюченные мужчины в тёмных мантиях, практически все шатры были сожжены до основания… Когда я чуть не споткнулась о женскую голову с широко распахнутыми глазами и ртом, желудок решил, что больше не в состоянии спокойно лицезреть окружающую действительность, и меня скрутило. Сомнений, что мой «спаситель» являлся слугой Восьмого во плоти, больше не оставалось.
Кибитка казалась целой только на первый взгляд — тёмную ткань украшали прожжённые дыры, лошадей поблизости не обнаружилось, а одно из колёс сошло с оси. Расположившаяся внутри клетка была распахнута настежь, чьи бы то ни было следы найти мне не удалось. Думать о том, что Кирино сделал с другими «жертвами» мне не хотелось, возвращаться в лагерь и снова натыкаться на смерть — тоже. Поэтому стащила тоненькое дырявое одеяло — оно лежало в дальнем углу — и завернулась в него, пусть и не было холодно. Меня знобило, и приходилось прикладывать все возможные усилия, чтобы не свернуться калачиком, предоставляя слепому случаю решать, спасусь ли я.