А тем временем, прямо сейчас, очаг этот приковывал внимание около сотни людей. Кто-то из них напряженно следил за вверенными ему показаниями на мониторе, кто-то переговаривался, видимо, с многочисленными группами, задействованными в готовящемся действе, некоторые, как Алистер-Анатолий, координировали целые людские кластеры разного назначения и размеров.
— Мастер, начинайте, если все готово. Кшиштоф, также полная готовность, твой выход с минуты на минуты, — сказал голландец своим часам и убрав ото рта запястье, принялся нервно массировать подбородок.
Какое-то мгновение все было тихо. Конечно, речь не шла о полной, абсолютной тишине, гомон переговоров, пиликание техники, щелчки шагов, усиленные эхом скального купола, — все это наполняло командный центр. Илья огляделся вокруг. Внимание почти всех людей, кто не был напрямую вовлечен в техническую часть работы, было приковано к центральному монитору, на который транслировалось изображение со скрытой камеры польского оперативника. Картинка слегка, едва уловимо покачивалась — должно быть агент переминался с ноги на ногу от напряжения или усталости, а может от того и другого.
Повернув голову направо, хакер остановил взгляд на Алистере. Координатор сосредоточено, слегка приоткрыв рот, внимательно смотрел на дисплей своих электронных часов. Губы его едва уловимо шевелились, как будто бы он что-то отсчитывал. Вот, он чуть громче сказал лишь одно слово, по звучанию похожее на немецкое, нажал на часах боковую кнопку, и одновременно с этим вперился колючим взглядом прищуренных глаз в многоячеечную наблюдательную конструкцию.
Как только это произошло, Илья ощутил словно легкое касание. Это было очень необычное чувство, так как хакер мог поклясться, что коснулись чего-то древнего и первобытного в самой глубине его мозга. Закружилась голова, и зал, раскачиваясь, поплыл перед глазами. Нетвердые ноги сделали шаг назад, гипофиз забыл, где верх и низ и как поддерживать вертикальное положение вверенного ему организма. От падения фрилансера удержали руки, вовремя ухватившие его сзади за спину.
— Эй! Эй! — лицо Алистера расщеплялось на несколько слоев перед подернутым туманом взором, — приди в себя! Сейчас пройдет.
Голландец отвесил Илье две легкие пощечины, посадил его на так кстати подвернувшийся стул на колесиках, окропил пальцы в непонятно откуда взявшемся стакане с водой и побрызгал на вечно небритое лицо.
Хакер сидел на стуле с низко склоненной головой, удерживая ее обеими руками, потому что она так и норовила разлететься на несчетные слои-проекции и отправиться водить хороводы по командному центру. Но в данный момент до него, либо же до его головы никому не было дело. Напряжение в зале нарастало лавинообразно и скоро, казалось, было готово зазвенеть в воздухе.
— Координатор, Окти включился. Поле очень сильное.
— Я почувствовал, — откликнулся Алистер, — действительно. Он молодец. Кшиштоф, готовься!
Изображение на экране слегка качнулось вверх-вниз. После, картинка командирской рубки поплыла слева-направо — носитель камеры переменил положение, перейдя в другой угол. Отсюда агенту было видно боцмана, стоящего за пультом управления хода корабля. Мужчина с небольшим животиком, в песочно-зеленой форме флота США оперся о края пульта, закрыл глаза и наклонил голову вниз, после чего потряс ей несильно влево и вправо. По командному залу прошел одобрительный и возбужденный, негромкий ропот. Илья, понемногу приходя в себя, обратил внимание на стакан на краю стола неподалеку. Не спрашивая ни у кого разрешения, он схватил стакан, вылил содержимое себе в глотку и проглотил одним махом, точно это была 50 граммовая рюмка водки. В голове шевельнулись старые недобрые воспоминания о той сжигающей нестерпимой жажде, что отправила его в это последние, и очень насыщенное событиями, путешествие. Как только жидкость упала в желудок, он почувствовал, что головокружение проходит, а расколотые зрительные проекции собираются в одну сфокусированную картину. Но несмотря на то, что мозг адаптировался, возвращаясь к нормальной работе, осталось ощущение легкой тошноты, волнения и будто бы, психологического пресса, сродни панической атаке.
Тем временем, Кшиштоф продолжал транслировать на экран немолодого американского офицера. Мужчина на глазах багровел, а его седая борода от этого лишь ярче выделялась на мясистом лице. Наконец боцман, ни слова не говоря, покинул пост, оставив агента Кшиштофа одного в капитанской рубке.
— Медиумы, трехминутный эффект невнимания на рубку, лучше пяти-.