Но сейчас втираться было рано. Первым делом внутрь!
Дрожащими от напряжения и боли пальцами, стараясь во что бы то ни стало не разбить об пол свою последнюю надежду на спасение, заключенную в стекло, хакер осторожно поднес графин к пересохшем губам. Как только первые капли воды оказались во рту, мир ударом колокола обрел свои привычные формы и очертания. Это было похоже на взрыв, в эпицентре которого ты оказался. Чувства возвращались к Илье, освещая окружение концентрическими ударными волнами. С каждым новым глотком, мир и его состояние все больше приходили в норму. Глоток — пропали пятна. Еще — утихла боль. Больше — вымыло муку изо рта, вернулись запахи и звуки. Не прошло и 20 секунд, как был опорожнен целый полуторалитровый графин.
Илья встал, с грохотом поставил пустой сосуд на стойку. Загадка — как только тот не разбился.
— Твою мать! — приходя в себя, выдохнул компьютерщик, — пожалуй, сегодня никаких матерей.
Приняв решение, он сходил за сигаретами, открыл окно пошире, вернулся и сел на диван. С удовольствием закурил. Вслед за первой сигаретой сразу пошла и вторая. Зачем-то включил телевизор. Немного позалипал в экран, совершенно не следя за тем, о чем там говорилось. Физиология тем временем взяла свое и, повинуясь древнейшему зову, Бельштейн направился по малой нужде в туалет. Расстегнул ремень, ширинку, спустил штаны.
В паху сильно зачесалось. Илья вместе с рукой, опустил взгляд вниз и, когда начесался, с холодным, упавшим сердцем обнаружил выше треугольника волос точно такую же сыпь какую встретил утром на руке. Сделав дело, Бельштейн подошел к зеркалу умыться. Посмотрел на свое лицо, по которому стекали холодные капли, опустил взгляд чуть ниже. Там в отражении, на шее, ниже уровня щетины белели налетом уже привычные сухие розовые грозди.
— АААА! Бляха! Да вы издеваетесь! — заорал он во весь голос.
Это уже походило на панику. Что делать с этой сыпью, как избавляться — было решительно не понятно. Неожиданности сыпались на него как град в июле на дорогую машину. Так же внезапно, безжалостно и не оставляя выбора.
Лишь одно могло помочь ему. Одно-единственное желание оставалось в голове незамутненным и не сбиваем всеми напастями. Желание жидкости и влаги.
Повинуясь этому желанию, Илья скинул одежду, открыл в воду, залез в ванную и задернул шторку. Была душевая кабина, но фрилансер практически ей не пользовался, предпочитая принимать душ по старинке. Горячие тугие струи принесли неподдельное облегчение, заставив разом забыть обо всех трудностях. С наслаждением Илья отдал свое тело обжигающим щекочущим змейкам.
Когда он наконец почувствовал, что хватит, то выключил в воду и долго просто сидел в ванной, наслаждаясь высоким уровнем влажности. Постепенно, теплый пар улетучился и стало прохладно. Тогда он вылез из ванны, стер конденсат с зеркала и посмотрел на свое отражение. К его огромному удивлению и облегчению сыпи практически не было заметно. Кожа в этих местах лишь немного отличалась оттенком. Фрилансер вытерся полотенцем, обернулся в халат и вышел из благословенной ванной. Теперь он знал, кто в случае чего его самый верный союзник.
Шла очередная неделя Московской жизни или, как сам для себя определил это время Илья — московских испытаний. Таинственный спаситель, назвавшийся Сергеем, был недоступен. Точнее говоря, он ведь даже не оставил свой номер телефона, дав понять, что выйдет на контакт сам, если надобность в таком контакте появится. По мнению Бельштейна, переживавшего сейчас самые странные симптомы в своей жизни, такая надобность уже давно наступила. Но Сергей, должно быть, думал иначе, если вообще был в курсе того, что сейчас творилось с хакером. Фрилансер даже как-то раз просканировал дом на предмет различных камер и жучков, которые вполне мог установить спасший его мужчина, пока сам он был в отключке. Проверка никаких результатов не дала. Либо никаких средств наблюдения вовсе не было в доме компьютерщика, либо они были настолько next gen, что несмотря на самый тщательный поиск, так и остались не обнаружены.
Иногда, в порыве страха и отчаяния, после очередных литров воды, как выпитых, так и вылитых на себя в ванной, Илья натурально орал в пространство своей квартиры, пытаясь докричаться до загадочного знакомого или кто там должен был наблюдать за ним. В том, что такое наблюдение велось, у Ильи сомнений не было. Однако, гипотетические наблюдатели раз за разом оставались безучастны к отчаянным и, порой даже, слезным мольбам.