Хакер любил на досуге поразмышлять над подобными вопросами, такими как: куда катиться весь этот чертов мир и как подобает жить в нем дальше. Его далеко еще не атрофированный, но и совсем не молодой уже разум, не всегда поспевал за трендами нового времени. Все это новое, непонятное, нелогичное, но при этом безудержно прогрессивное и толлерантное, часто ставило бедного компьютерщика в тупик. Много было им обдумано по данной теме, пропущено через себя. Одни и те же мысли, одни и те же вопросы… Однако сейчас, было в его голове, и кое-что новое. А точнее не было. И не было там изрядной части. Ведь безразличие вряд ли можно к чему-то прибавить, разве что только отнять.
Конечно, если безразличия становиться совсем уж много, тогда да — оно прибавляется. Точнее заменяет собой то, что раньше не давало покоя, раз за разом заставляя работать твою нейронную сеть. Оно стирает образы, делая их блеклыми, размытыми, а в процессе и полностью невидимыми, замещая вакуумом безучастия, мертвой пустотой. Вот и Бельштейн сейчас с некоторым удивлением отметил, что даже не огорчен по-настоящему, не расстроен.
Чувства мужчины, с прошествием лет становятся как голень тайского боксера — очень сложно пробиваемой. В принципе, конечно, это все та же голень — постарайся и пробьешь, смотря чем, но все равно она куда крепче среднестатистической. Дело тут, если уж продолжать аналогию, в количестве ударов, которые ты принимаешь. Один, второй, десятый… После недели кажется, что теперь ты инвалид и едва ли сможешь ходить как раньше. Но ты продолжаешь, и уже тренируешься год. И да, ты, конечно, чувствуешь каждый новый удар, отмечаешь его, тебе даже может быть больно, но уже не так. Твои чувства изменились, стали другими.
Точно так же и с девушками, и со многим другим. В 20 лет тебе больно, немыслимо. Как так?! Сердце разбито и обливается кровью, ты убежден, что жить не за чем. Какой смысл, если все так несправедливо и жестоко? Но ты живешь, утром ты открываешь глаза, перед которыми мелькает безразличный тебе мир. День за днем… День за днем… Тебе 25, 27, 30. Ты кое-что понял и выработал какой-никой, но свой взгляд ни вещи вокруг. И вот тебе к 40, в твоей жизни уже много, что было: нет бабушек и дедушек, умер отец, ушла к другому единственная настоящая любовь. Кстати, тоже азиатской внешности — вспомнил Илья и криво усмехнулся, — еще один пример жестокой иронии. И подобно ударам по голени, удары по душе, по твоему естеству и сознанию, тренируют тебя точно так же. Ты привыкаешь, не боишься и переносишь их гораздо легче. Да, обидно. Да, досадно. Еще один шанс коту под хвост. Например, на этот раз, твой романтический интерес оказался лесбиянкой. Ну и что, подумаешь! Бывает и так… Вряд ли ты первый. Очередной удар отскочил от тренированной голени. Всего на долю секунды ты рефлекторно скривил губы, отметил тусклую вспышку боли, а потом опустил блок и пошел дальше.
Автобус остановился. Илья взял с соседнего кресла рюкзак, закинул на плечо, выдохнул и поплелся к выходу в стройном рядке с другими пассажирами.
Думать больше не хотелось. Хотелось прибегнуть к проверенному годами средству, которое всегда работало более-менее надежно и исправно. Сказано сделано, и после быстрого душа в номере, переодетый и причёсанный, и по собственному мнению, изрядно привлекательный, Илья Маркович явил себя публике в местном баре.
В город выходить желания не было, да и погода вела себя странно. Поэтому, по уже сложившейся традиции, выбор пал на бар родной гостиницы. Разумеется, этот статус у гостиницы был лишь временным. Счет таким вот «родным» вместилищам его кочующего, неприкаянного естества за 5 лет давно был потерян.
Илье принесли целую разделочную доску разноцветных шотов, и прикончив парочку подряд, ловким движением руки, он извлек телефон из своих широких штанин. Наработанным движением крутнул девайс между двумя пальцами, приводя аппарат в удобное положение, набрал пин разблокировки и погрузился в гипнотизирующее мерцание глянцевого экрана.
Новостная лента сразу подсказала подходящую для ознакомления тему. Тема эта, судя во всему, была настоящей сенсацией, так или иначе фигурируя почти во всех заголовках. «Климатическая катастрофа!», «Небывалое потепление!», и совсем уж апокалиптичное: «Вот и все? Планета на пороге тепловой гибели» — пестрели заголовки.