— S-Fuel?
— Вот-вот! Оно самое! Помяните старуху, не к добру это!
— Кого-кого? — с притворным изумлением вытаращил глаза Илья, — это вы то старуха?! Побольше б таких! Бросьте, вы великолепно выглядите!
— Правда? — Марта кокетливо сверкнула своими льдинками из подлобья, — ну что ж… Тогда ваша комната 305 — лучший вид.
С этими словами польщённая хозяйка передала Илье ключи и вернула паспорт.
— Спокойной ночи, завтрак с семи до девяти тридцати. Приходите обязательно!
— Обязательно приду! Доброй ночи.
Илья закинул за спину рюкзак и пошел вверх по ступенькам. Те не издали не единого скрипа, чем изрядно удивили фрилансера. И это было еще одно приятное удивление в их, казалось, нескончаемой череде.
Поднявшись и отперев ключом дверь комнаты; настоящим, металлическим ключом, а не мертвой обезличенной карточкой, Бельштейн обнаружил себя в маленьком уютном номере. Стены были облицованы светлой вагонкой, скат крыши косо уходил к потолку, и прямо под ним в особой нише была приготовлена большая кровать, застеленная белоснежными простынями. По фэн-шую, усталому с дороги путнику полагалось принять душ, но свежий запах простыней прямо магнетически тянул к себе, заставая забыть о таких пустых формальностях. Не в силах противиться притяжению, Илья уронил рюкзак куда-то у стены, щелкнул выключателем, гася свет и рухнул, вдыхая кружащую голову, постельную свежесть.
Бескрайняя чернота и неуемный гул в ушах. Просто как данность, обыденность, которая вроде и есть постоянно, но ты уже научился не замечать ее, принимая как должное и неизбежное. Фосфоресцирующие огни — вспышки в темноте, где-то далеко. Глаза привыкли ко мраку и научились различать окружение, выделяя детали рельефа. Или это не глаза, а что-то другое?.. Взгляд вниз. Там рваными скалистыми краями прорезалась трещина. Нет, настоящая пропасть уходящая еще глубже. И вот в ней-то тьма была абсолютно беспросветной. Края бездны тускло светились по одной только богу понятной причине. Но что это? Свечение, бледное и угрюмое, шло как раз оттуда — снизу, поднимаясь со дна, облизывая острые скалы.
Морская живность: страшные зубастые монстры с горящими глазами, огромные осьминоги с разноцветными крапинками на коже, длинные хищные змеи, все они спешно расходились в стороны в то время как могильный свет все уверенней являл себя, ярче разгораясь с каждой секундой. Вот, непонятно как сумевший погрузиться так глубоко кашалот, развернулся носом вверх и сильными ударами хвоста старался придать своему многотонному телу максимальный импульс, чтобы быстрее всплыть на поверхность.
Все представители монструозной фауны покинули зону видимости. Но наблюдатель остался, точно прикованный чьей-то волей к своим координатам. Желания уплыть не было как такового, да и говорить о желаниях сейчас не приходилось. По крайней мере о своих. Зато было чувство сродни тому, когда начальник вызывает тебя на ковер, и хочешь ты того или нет, но тебе придется выслушать и внять тому, что должно быть сказано. Очень скоро, когда свечение разгорелось максимально, оттуда из бездонных глубин на край трещины легко толстое серое щупальце. Потом еще и еще, уже с другой стороны. Свет сменился на зеленый — это поднималось кожистая голова с огромными перепонками на месте ушей. Становилось понятно, что щупальца — это волосы на той гигантской голове. Лоб поднялся над краем пропасти и окружающую тьму разметал в клочья свет зеленых страшных глаз, прямо смотреть в которые было невозможно. Носа не было, зато на месте рта сомкнутый ороговевший клюв, как у убежавших до этого кальмаров, только в несколько десятков раз крупнее. Чудовище поднималось все выше. Над краем показались плечи и рельефные грудные мышцы с мерцающими прожилками вен. Исполинская рука, почти что человеческая, но с четырьмя пальцами тяжело легла на край разлома, взметнув илистую пыль.
Глаза гиганта быстро нашли кого хотели, заставив посмотреть приковать к ним взор. В голове наблюдателя тут же, вытеснив все лишнее, уверено и мощно обозначило себя чужая воля огромной силы. Поднявшийся с глубин не использовал такой слабый и неоднозначный инструмент, как речь. Вместо этого он воздействовал сразу на самые разные области в голове, продуцируя в ней калейдоскоп связанных образов и понятий. Вместе они ясно и четко обрисовывали задачу, а еще давали представление о ее исключительной важности, ведь гигант очень редко являл свою сущность в рамках прямого контакта. Внезапно начавшись, телепатическая трансляция так же быстро закончилась. Все было ясно, в уточняющих вопросах не было ни малейшей нужды. Когда исполин убедился в том, что задача усвоена и принята к исполнению, он, выпростав из трещины вторую руку, сильно оттолкнулся от края пропасти и взмыл вверх. Во тьме мелькнул сильный торс, кожистый перепончатый шлейф, подобно полам плаща, скрывал нижнюю часть тела, а вместо ног был гигантский толстый хвост с вертикальными плавниками и одним большим горизонтальным на конце, почти как у виденного недавно кашалота. Монстр, несмотря на свой размер, грациозно обернулся вниз головой, один раз ударил хвостом и со скоростью выпущенной торпеды ушел обратно в бездну. Испускаемое им свечение быстро гасло, и вскоре чернильный мрак вновь царствовал в окружающем пространстве.