— К слову о проходящих, где Идо? — сказал недовольно Тимер. — Он должен был быть со мной или Шенрохом, но он исчез три часа назад.
— Где наша пташка? Меня больше это волнует! — выстрел Карла сразил мага огня, замахнувшегося огненным шаром в спину Филмера.
— Улетела в жаркие края, — крикнул Тимер, вспоминая о противниках. — Ты бы не о женщинах думал.
Разговоры отвлекают от дела в мирной жизни, от битвы на войне, не понаслышке знал Каньете. Как солдат, старательно берегущий порох, так и он разумно израсходовал слова. Одно мгновение, когда ты паришь в облаках, и перед лицом окажется враг. Утомлённый бесконечным боём Тимер понимал, что он не в состоянии отразить быструю и резкую атаку. Филмер сразу, как состыковался с ним, стал сражаться дальше, не обращая внимания на разозлённого Жадиса.
Из пушки, чьи ядра давно забрали перемещатели, выскочил солдат. Взмах верного ножа, и враг держится за живот. Тимер покачивался на ногах, даже у зверя, как прозвали его в последние часы, подходили к концу силу.
— Тимер, я переживаю, не попала бы она в беду! Заносчивая, но хорошая ведь баба!
— Карл, заткнись! Пташка и то умеет молчать, когда необходимо! — закричал раздражённый Тимер.
Невольно голова повернулась к другу. И в этот миг возле самого уха Каньете услышал выстрел. Инстинктивно он рванул корпусом тела направо. По рваной рубашке пронеслась пуля. Впереди замаячило лицо какого-то солдата. Второй выстрел!
Грудь пронзила боль. Тимер закричал и внезапно увидел небо над головой, хотя смотрел секунду назад только вперёд. Небо, затянутое облаками и световыми шарами магов, зашаталось, а потом сменилось грязной землёй.
— Тиме-е-ер! — заревел Карл.
Он подбежал к солдату, нажал на крючок и выпустил в голову пулю.
— Тимер! Тимер! Очнись!
Освободитель тяжело вздыхал пропитанный порохом воздух, слабо шевелились зрачки полуоткрытых глаз, с левой стороны груди сияла кровь. Карл забил Тимера по щекам, но друг не отвечал и лишь кряхтел, как умирающий старик.
— Есть здесь целитель?! Где целитель? — крича, стал оттаскивать грузное тело Карл в безопасное место.
— Целители за домами, сидят, притворившись обычными людьми, — подскочил к двум беззащитным и безоружным мужчинам Филмер.
Карл бросил друга и впился руками в брюки полковника. В глаза прыгало отчаяние, мольба, тело шаталось, будто бы ранили его, Карла.
— Прошу, полковник! Умоляю, Тимера надо спасти! Дайте лошадь! Я должен… Он — наш предводитель. Его вклад в победу такой же, как и у Эйдина. Дайте лошадь, Тимеру нужен целитель или хотя бы врач! Умоляю!
Филмер посмотрел на Каньете и покачал головой: рана у освободителя была широка, прямо на глазах переставали дрожать губы, которыми Тимер пылко хотел что-то сказать.
— Бери уж. Постарайся успеть, — вздохнул он и слез с коня.
Карл припал к руке полковника и поцеловал её. Осторожно, но как можно быстро он положил товарища на спину животному и помчался. Увидав вдалеке мраморную фиолетовую крышу храма Супругов-Создателей, он стал молиться.
Одно чувство осталось в храбром Карле — страхе за единственного друга. Он Быстро пролетал на коне через головы убитых освободителей и их врагов солдат. Не прекращались крики, не затихали стоны, но они становились всё меньше, когда Карл отдалился от пика битвы. Там, в незакрытых ресторанах, должны сидеть целители! Только бы их не арестовали военные, только бы их не спрятали в убежище великодушные хозяева заведений!
Карл заметил ресторан «Волшебные дни», он прибавил темп. И тут, когда он стал всматриваться в большое окно, в надежде найти целителя, услышал женский крик. В двадцати метрах, рядом с магазином одежды вопила Делия Швин. Собаки волочили её тело к солдатам, которые, видимо, не решались сами приближаться к женщине. Несколько их товарищей успели подорваться на бомбе, дотронувшись до мёртвых тел освободителей.
— Что за дела? Почему именно сейчас?! — Карл ругнулся. Его глаза метнулись на Делию, а потом она Тимера. Друг помирал, но… но союзника убивают. Карл поморщился, ему была противна Делия, появившаяся из-за океана иностранка, осмелившая за одним столом сидеть с генералами, им, Марионом и Тимером. Но в памяти возникли его стихи, восхваляемые зенрутчанами. Жадиса обожали читатели за его страсть, за его духовность к женщине, за ту небесную любовь, которую они могли видеть лишь в его сборниках.
— Пта. пташ, — слабо прошептал Тимер.
— Была не была, — сплюнул Карл.
Спрыгнул с коня, перекатился и вскочил на ноги. Пять пуль сидело в ружье. Пять солдат окружало Делию. Блестяще прицелившись, Карл сразил их наповал. Затем он ринулся на собак и принялся колошматить их ружьём по голове.
— Получайте! Получайте, твари! Да помогите, кто-нибудь!
За углом зазвучали шаги. Карл сжался, приготовившись к атаке зенрутских солдат. Но выбежали двое людей с голубыми повязками.
— Помогите же! — взбесился Карл тем, что они медленно бегут.
У освободителей были револьверы, они убили псов. Карл не поблагодарил спасителей, взяв Делию за под мышки, он потащил её к коню, на котором лежал Тимер. И тут прогремел выстрел. Со стороны площади бежали солдаты, с ними были огневик и водник. Злополучная пуля должна была попасть в Карла, но промахнулась и угодила в коня. Животное с ужасом заржало и упало на бок.
— Тимер! — бросив Делию, Карл слёту поймал друга и сам же упал под его тяжестью.
— С ними маги! — закричал освободитель. — В укрытие! Мы не справимся!
Он схватил лёгкую Делию, товарищ взял за ноги Тимера и вместе с Карлом потащил его за стены. Бежать назад с раненными, ну никак не представлялось возможным. Заметив открытую дверь, они спрятались в магазин одежды. Освободители всеми шкафами и стульями загородили дверь, захлопнули окна. На чуть-чуть они вздохнули с облегчением, модный магазин защищали магические замки: проходящие не попадут к ним. Но радость быстра сошла на нет. Для всех остальных они — загнанные в клетку крысы. Нужно выбираться.
На мятежников из углов смотрели перепуганные девушки. Они-то решили, что наблюдать за восстанием из больших окон забавно, не думали, что борцы за свободу ворвутся в их уютное гнёздышко. За приятно одетыми покупательницами и продавщицами прятались ухоженные горничные-рабыни. Хозяйки слышали, как звенят их ошейники и не сводили глаз с освободителей. Не ровен час, те вспомнят, за что сражаются, и обратят свою злость на них.
Но освободители и не думали о свободе и рабстве. Прямо перед ними умирал лидер — Тимер Каньете. Рана перевязана разорванными платьями, кровь больше не течёт, но жизнь в любой миг готова покинуть тело. Прижавшись к стене, сидела полуживая Делия. Искусанная, с вырванными волосами женщина не соображала, что легко отделалась: Карл прибыл вовремя, собаки не успели нанести глубоких травм, хотя раны были страшными, боль от них не затихала. Крепко зажав колени двумя руками, Делия дрожала и покачивалась вперёд-назад. Глаза были зажмурены, из губ выползал слабый стон:
— Мама, папа… Мамочка родная, заберите меня домой. Я хочу домой. Домой. Я не хочу умирать.
Собачьи зубы до сих пор клацали в ушах, звенели выстрелы с площади. Страшное осознание неминуемой гибели навлекло оцепенение тела, помутнение рассудка. Жизнь не пролетела перед глазами в минуту смерти, как любят говорить поэты, Делия лишь увидела настоящее во всей его красоте и ужасе. Всегда казалось ей, что боль и презрительное хмыканье смерти где-то далеко-далеко поджидают своих жертв. Они настолько глубоко спрятались в тёмных лесах богов, что их просто нет. Сочинены тысячи книг, из века в век люди жалуются на своё бытие, но это просто слова. Они не касаются её, поэтому это всё просто мираж. Делией завладела беспомощность, окутал страх за то, что её молодая жизнь едва не оборвалась. За то, что она увидела нечто такое, что никогда не видела: жизнь, страдания, восстание и смерть. Снялась пелена с глаз, и возле них заиграли верные псы Супругов-Создателей.