— Да. Я Ханна Свалоу, а это моя дочь Нулефер, — с некоторым недовольством, что её заставили ждать, сказала Ханна. — Вы из посольства? Вы нас будете сопровождать?
Молодой человек хлопнул широкими глазами, замялся и пальнул громко на зенрутском:
— Да, да, я пришёл за вами! Вы не против небольшой экскурсии по столице? Не волнуйтесь, ваши вещи я доставлю в гостиницу, их никто не повредит.
Он говорил быстро, путая буквы, но не от незнания языка, слышно было, что зенрутский он знает великолепно, а от волнения. Этот человек никак не походил на служащего посольства. И дело не в возрасте, весь его вид говорил о неуверенности, торопливости. Паренёк не обладал красивой представительной внешностью, ровной походкой. Вытянутое большеносое лицо, широкие выдающиеся губы, очки на глазах. Дипломатия посла ему явно не удавалась: Ханне не понравилось такое быстро предложение прогуляться по городу, Нулефер отметила, что парень не сводит с неё глаз, впивается с неприятным любопытством, манией, как маньяк.
— Прощу прощения за моё поведение! — он быстро понял, что не так. — Я впервые вижу мага, рождённого за пределами Тенкуни. Так сказать, большой научный интерес. Меня зовут… — он смолк, взглянул на женщин, о чём-то подумал и представился. — Аахен. Просто Аахен. Если вы хотите, я отвезу вас в гостиницу, но уверяю, в нынешнюю погоду приезжим надо гулять. Сегодня экскурсия для вас бесплатная.
— А что? Мама, согласимся? — Нулефер уловила, что с этим скромным провождатым можно ходить по городу, где вздумается, не боясь, что он тут же полезет в её жизнь с расспросами и опытами о магии.
Ханна ожидала более торжественного приёма и более взрослого и опытного сопровождающего, но ради дочери согласилась. Аахен ненадолго отлучился, и вернулся уже с каретой, в которую положили вещи Свалоу. Экскурсию он предложил провести пешую и подальше от порта. Нулефер ощущала беспокойство молодого человека, однако оно перестало казаться ей странным, когда она снова заметила следящую за ней тень. Видно, её способности не только в одном Зенруте привлекают внимание недоброжелателей.
Покинув порт, Аахен вздохнул спокойно. Любезный экскурсовод предложил Свалоу сходить на спектакль искусств, а по пути рассказать им о Намириане и Тенкуни. Различие разных стран виделось невооружёнными глазами, хотя с такой же ясностью была заметна их схожесть. Прямоугольные дома, построенные из чёрного выкрашенного в яркие цвета камня, были плотно прижаты друг к другу. Каждый дом напоминал художественную картину, будто хозяева соревновались у кого краска и кирпич цветастее и красивее. Только серые канализационные трубы слегка портили фасад. Примерно в каждом доме находилась лавка или ресторан. Конечно, шум стоял неимоверный. В нос бил запах лошадей и почему-то гари. Несмотря на сплющенные дома, улицы были широкими, однако в центре любой из улочек непременно стояли на виду у всех храм или модный салон, парикмахерская или школа. Все значимые здания имели круглую крышу, покрытую мозаикой с картиной.
— Это остатки давних традиций, — сказал Аахен. — Было время, когда тенкунцы верили, что мы, маги, являемся детьми богов, и поэтому они стремились сделать каждый дом похожим на храм на зависть путешественникам-манарам.
— А теперь не верите, но всё равно так строите, — подметила Нулефер. — Вот тот зверинец, кажется, построили недавно.
— Так я не говорю про веру всей страны, — засмеялся Аахен. — Зверинец частный, а что у его хозяина в голове… А сменим тему!
— Она для вас неприятна?
Аахен хмыкнул и прошёлся съедающим от любопытства взглядом по Нулефер.
— В последнее время разговоры про магов и манаров часто заканчиваются плохо. Не все в нашей стране довольны тем, что к нам толпой едут манары, порождая других манаров. Шутка в том, что маги покидают Тенкуни, там у них непременно будет работа и куча денег, а манары хотят сделать своих потомков магами, вот и едут. Ох, извините, что посвящаю вас в наши внутренние проблемы!
Это был которой раз за час, когда Аахен извинился. Его робость ни в какую не шла с должностью младшего помощника посла, как представился он. Он стеснялся того, что видит Нулефер — самого необычного мага всех времён — того, что проводит экскурсию, того, что хочет говорить о магии, а работа требует показывать страну.
— Мне это очень интересно! — воскликнула Нулефер. — Так что, в Тенкуни не все дружны?
— Да дружим мы обычно, только вот магической страной скоро перестанем быть, — Аахен вздохнул, впрочем, без печали. — Маги уезжают, манары приезжают, благодаря правилам о зачатии на свет появляются одни маголишённые. Дирито и Сенистре нашу страну вообще превратили в механизм по произодству манаров. И шутка в том, иностранцам мы можем закрыть ворота, но диритчан и сенистрицев нет, наши же граждане! Живут где хотят, и рождают, где вздумается! За четыреста лет, пока мы владеем этими островами, они численность магов в самой Тенкуни вдвое уменьшили. Тут товарищи одни говорят, что гнать острова в шею из государства, так, сумасшедший Агасфер, они занимают такое стратегическое место в океане! И к тому же богаты на лес, на ресурсы, на территорию!
Аахен посмотрел на Нулефер. Очки сползли на нос, но он их быстро поправил и почти шёпотом промолвил:
— Когда я узнал про тебя — разрешишь на «ты» обращаться, четыре года ж разница? — у меня появилась гипотеза. Магия уходит из Тенкуни в Зенрут. Нулефер — ты первая ласточка новой эры. Я считаю, что магия это некая физическая невидимая энергия. Ну вроде электричества, звука. Она изучаема, она материальна. Из-за того, что место скопление магов теперь Зенрут, то эта энергия начинает появляться у вас. Будут ещё дети, рождённые с магией. Может, в Зенруте уже пять, десять, сто детей-магов! Вы — прибежище магов, вы — место залежей сероземельника. А мы…
Раздался резкий оглушающий звук и снова почувствовался запах гари. Из угла выехала телега. В неё не были запряжены лошади, она не управлялась винамиатисом. На крыше телеги была пыхтящая труба, сзади вылезала ещё одна труба, с которой шёл чёрный едкий дым. Внутри сидел мужчина и крутил круглую металлическую штуку.
— Что это? — удивилась Ханна.
— Машина, работающая на паре, — ответил Аахен. — Могу вам показать машины, передвигающие на так называемом двигателе внутреннего сгорания.
— Медленно едет… — протянула Нулефер.
— Ну всему своё время, мы лишь недавно стали осваивать личный транспорт, — кивнул Аахен. — Сколько вы добирались до Тенкуни? Три-четыре дня? А хочешь, удивлю? Можно с помощью пара или электричества построить корабль, который за день преодолеет это расстояние! Их уже пускают в ход, я был одним из первых, кто прокатился на таком корабле!
— Да ну? А почему тогда в Зенруте о подобном я не слышала?
Аахен захихикал. Нулефер и её маме показалось, что юноша хотел показать таинственный смех всезнающего учёного, но получилось довольно… мило.
— Потому что мы скрываем эти изобретения. Нам выгодно, чтобы соседи жили на винамиатисе, часть денег от его зарядки маги всё равно приносят в казну Тенкуни. Я говорю, у меня появилась гипотеза. Это столетия назад Тенкуни была древней страной волшебников, которые ходили в балахонах и ни черта не мыслили даже в работе огнестрела. Всё меняется, мы за технический прогресс, а вы привязаны накрепко к винамиатису. Хочешь, я кое-что покажу? Нет, не машину, лучше!
Аахен схватил Нулефер и Ханну за руки и побежал. Он привёл их в ателье «Цвет». Это был маленький домик, в котором находилось всего два человека.
— Садитесь. Вы увидите то, что называется фотоаппарат. Не двигайтесь минут двадцать!
Ханна и Нулефер присели на диван. Аахен поправил им причёску, прогладил платья и дал знак человеку, который держал странную громоздкую коробку. Его напарник поднял руку к потолку и комнату ослепил резкий свет.
— Не пугайтесь. Сейчас зима, солнца нет, поэтому маг света и тьмы создаёт нужные условия.
Как долго пришлось ждать! Свалоу устали, спины их затекли, от светящего наверху шара выступил пот. Ханна даже подумала, что сейчас получит загар. Но вот настал конец их пыткам. Аахен взял бумажку и протянул фанесам. На чёрно-сером фоне были нарисованы Ханна и Нулефер, с немыми лицами, уставшим серьёзным взглядом. Красоту их белоснежных шалей было вообще не заметно, а сами они напоминали людей, сидящих в позе узников, приведённых на допрос.