Под видом очарованного приятеля Идо полез к Ханне с поцелуями.
— Кто вы? — настойчиво повторила она.
— Я… — Идо остановился. Стоит ли говорить своё имя? Вероятно, Элеонора ничего про него не рассказывала своим, это в её духе, но повстанца Тенрика в Тенкуни хорошо знают и ищут его, как человека, объединившегося с манароненавистниками на зенрутском восстании. Наверное, и в Зенруте поливают отходами его имя. — Я Идо, — ответил он просто. — Близкий друг Элеоноры. Разве она не говорила, что я к вам зайду? Фанеса Свалоу… у вас такие же красивые глаза, как у Норы.
Идо добился своего — его впустили в дом. Больше радуясь теплу, чем удачному началу операции, он продолжил кричать, как счастлив, что нашёл семью подруги. Ханна заметила, что мужчина дрожит от холода и дала ему накидку.
— Вы маг? Какая у вас магия? — поинтересовалась она.
— Я прохожу сквозь пространства, — спокойно, но трясясь изнутри, ответил Идо. — Я всегда к вашим услугам. Если возникнет необходимость, просто обращайтесь ко мне за помощью.
Ханна возле дверей стояла с магом, не отводя любопытных глаз в сторону. Нужно заболтать, пока она не раскусила его, решил Идо, кутаясь в накидку.
— Как вы познакомились с Норой? — поинтересовалась Ханна.
И Идо пошёл в атаку. Он говорил о чудесных днях, проведённых вместе, о вылазках за город и в другие страны. Об интересном и скучном, грустном и весёлом. Ханна заливалась смехом, когда Идо рассказывал о первом перемещении Элеоноры: она тогда визжала от страха и бегала кругами, искала свою руку, ей показалось, что где-то здесь при перемещении у неё оторвалась рука.
Идо говорил правду, но с одной маленькой ложью — Элеонора была в прошлом. Он вспоминал их первое знакомство, простое, незаурядное. Элеонора ждала общественную карету и бесилась, Идо от доброты душевной предложил переместить её в нужное место. В первый же день они были очарованы друг другом. Идо забыл о днях и ночах, без конца перемещался к ней и жил только ею одной. У Норы он тоже был первым, и поэтому она так легко закружилась им. Идо слышал, как во сне Нора повторяет его имя и не может остановиться. Любовь стала для них наваждением, глотком спасительного воздуха.
…Идо взглянул на Ханну. До чего же Норе и её сестре повезло с мамой, подумал он. Ханна как великий полководец охраняла Нулефер от враждебного мира, при этом давая ей возможность идти в бой самой. Грань между полководцем и солдатом сходила на нет. Наберись ещё немного ума, как бы говорила Ханна, и я перестану бояться за тебя. Идо мечтал о такой матери. У своей он запомнил лишь тёплые тонкие руки, нежный соловьиный голос и запах мелколепестника, который сажала мама. Мать исчезла, когда Идо только открыл свой дар, человек, назвавшийся его отцом, сказал, что её похитили пираты и найти её может лишь он, Идо Тенрик. Идо не жалел себя, изматывал сложными тренировками. «Переместиться ещё дальше! Ещё больше раз в этот день!» Ребёнком он не знал детства и не хотел наслаждаться свободными днями. «Почему у всех есть мамы, а у меня нет?» — часто спрашивал он себя и отца. Так продолжалось до пятнадцати лет, пока Идо не подслушал разговор отца с человеком из правительства. Услышанное его шокировало! Отец не был ему родным отцом, именно он отвечал за исчезновение мамы. Три пьяных удара ножом в сердце — и женщины нет. А когда он осознал, что его ждёт за убийство, то за свою свободу обещал властям воспитать в проходящем идеального солдата.
Тогда Идо едва не совершил убийство. Он ворвался в комнату и прижал нож к шее отца. Думал, что выплеснет давно накопившую ярость на мир, но вместо презрения ощутил жалость к своему воспитателю, кряхтящему о пощаде. Рука дрожала и не могла даже оставить царапины на шее…
Узнав правду, Идо не смог найти покоя, перемещения по миру стали смыслом его существования. И однажды он встретил Каньете. Их программа была написана словно под Идо, уставшего от государственных машин Тенкуни и Зенрута.
Увы, Элеонора не разделяла его взгляды. Пришлось выбирать.
Сейчас, сидя с её мамой и сестрой, Идо думал, может, лучше было выбрать Нору? Их ребёнка, малыша, которого не убила бы родная мать. Жили бы нормальной семьёй, хоть и не по правилам. А кто вообще придумал эти глупые правила чести, долга и справедливости? Свободы и равенства? Самопожертвования себя ради высшей цели?
Идо с таким восхищением рассказывал об Элеоноре, что не заметил, как потерял грань между подругой и возлюбленной.
— Скажите, кем вы приходитесь моей дочери? — потребовала Ханна.
— Я её бывший жених, — сохраняя невозмутимость, улыбнулся Идо.
— Тот мерзавец-маг, что разбил ей сердце? — вскричала Ханна.
Поразительная материнская проницательность!
И тут в ночной сорочке на шум выбежала Нулефер. Она за секунду вспомнила опустошённое лицо Идо.
— Мама, он один из них, сподвижников Тимера! Мама, он с повстанцами заодно! Не разговаривай с ним! Я видела его в логове Тимера!
— Нулефер, помоги мне! — схватил девушку за руку Идо. Что ж, план номер два. — В Тенкуни меня казнят, как повстанца, поговори с Твереем, дай мне убежище! Мне нужно только убежище, я пришёл к тебе за помощью!
— Отойди, я зову охрану! — оттолкнула Идо Нулефер.
Она уже собралась кричать, зная, что через «замки» Идо не переместится. Но в это миг к дому подъехали два экипажа.
Битком набитые книгами об Юрсане Хакене.
========== Глава 25. Всем нужен Чёрный океан ==========
Комментарий к Глава 25. Всем нужен Чёрный океан
Прекрасный коллаж “Скованные одной цепью” с Фредером и Тобианом от мистера Чарра!
https://pp.userapi.com/c637329/v637329855/2bfea/wdusir7Hc-g.jpg
В доме Твереев было прохладно, пахло душистой лавандой и яблочной кожурой. Гоготала белощёкая казарка. На кожаном диване восседал бывший старейшина Леокурт. Седовласый семидесятисемилетний старичок. Но старичок, хваткий на шутки, которые разлетались от него по комнате, клялся, что в мире нет ничего вкуснее яблочного варенья.
— Фанеса Свалоу, вот вы верите мне, что за свою долгую жизнь я перепробовал яства всех народов? Так вот, их изысканные блюда — блеф по сравнению с нашим вареньем!
Тихо посмеивалась Даития, сидящая рядом. На лбу второй старейшины семьи только начали выступать первые морщины, а фигура принимать кругловатую зрелую форму, которую, впрочем, скрывал обтягивающий костюм из жакета и юбки, похожей на брюки. Сорокапятилетняя женщина смущённо толкала супруга в бок и, улыбаясь, говорила:
— Леокурт, вы замучили гостей своим вареньем. Смените тему!
— Ничего подобного, Датия, не врите! — восклицал Леокурт.
Напротив старейшин, почти вплотную, не считая маленького столика для чая, сидели гостьи — фанесы Свалоу. Ханна наклонилась к хозяевам, чтобы лучше их видеть и слышать, и обсуждала зенрутские да тенкунские сорта яблок, груш и винограда. Она не думала, что с Твереями так легко и непринуждённо будет разговаривать, не затрагивая тем политики и способностей Нулефер. Может быть, всему виной их способность читать мысли, рассуждала Ханна, и понимать о чём хочет или не хочет говорить собеседник: Твереи ловко уходили от больных для Свалоу тем в сторону и шикали на Лору, когда та пыталась сказать лишнее. Лору, шестнадцатилетнюю бойкую девушку, которая с детским легкомыслием играла с Нулефер в простую игру: Нулефер придумывала образ человека, а Лора старалась превратиться в него как можно ближе к оригиналу. Но стоило девушке услышать что-нибудь этакое, касающее Тенкуни, её лицо вытягивалось, и баловница вся уходила в думы о государстве и долге семьи, как будто пост брата она займёт завтра, не через десять лет.
— Малерз Тверей, я бы вам не рекомендовала часто набрасываться на варенье, — сказала Ханна, — оно может нанести вред вашему желудку, и сказаться на массе тела.
— Ой, бросьте, до семидесяти прожил и живой, как видите! — махнул рукой Леокурт и поманил казарку пальцем. — Цыц-цып, иди, Джая, ко мне. Славная птица, фанеса! Казарок редко в наших краях встретишь, эта отбилась от стаи и я её приютил у себя. Ну давай я тебя обниму, иди на ручки!