И на этой фразе стекло погасло.
Ханна жестом приказала рабыне подать стакан воды и растерянно проговорила:
— Его похитили! Безусловно, похитили! Это или мерзкие освободители, или шпионы Камерута!
Элеонора отодвинула в сторону тарелку с бисквитом и вальяжно облокотилась на спинку стула.
— Не соглашусь, мама. Парень захотел внимания к себе, вот и сбежал, чтобы о нём заговорили. Тяжело же быть вечно вторым: ни трона тебе, слава обойдёт стороной, сиди у брата в тени. Уже не первый раз этот Тобиан выкидывает шалости. Каждый месяц что-нибудь новое услышишь от него, в том числе и побеги. Нира! — позвала она рабыню. — Я сейчас отправляюсь на прогулку, скажи, пожалуйста, Рибелу, чтобы подготовил летающую карету!
— Да, и мне тоже карета нужна! На лошадях которая, мы с Люси в город поедем на ярмарку, пусть Рибел нас отвезёт!
За сестрой из стола выскочила и Нулефер. Хоть и тяжко ей было на душе, что исчез Уилл, но у Нулефер хватало и других забот. Она забежала к себе в комнату, чтобы из домашнего халата переодеться в летнее кисейное платьице и спустилась вниз. На кухне её давно поджидала Люси. Недовольным и боязливым взглядом подружка смотрела на Нулефер.
— Может, не надо… — негромко взмолилась Люси.
— Надо! — шикнула Нулефер. — Ты хочешь увидеть освободителей? А?
— Хочу, очень хочу, но давай не сегодня, а в другой день. Страшно же, — Люси замяла подол платья.
— И в другой твой день снова перенесём? У нас может не быть вообще возможности попасть в штаб Каньете, они возьмут и уедут, а мы останемся с носом. Не трусь, я с тобой!
Люси обречённо вздохнула. Будь поблизости незнакомец, он бы решил, что злая госпожа отчитывает за что-то свою маленькую рабыню. Люси робко стояла в углу и глазами просила: «не надо, пожалуйста». Но этот незнакомец не догадался бы, что месяц назад Люси и Нулефер вдвоём готовились к рискованной идее — познакомиться с Каньете. Хотя для Люси идеи Нулефер были только в тягость, она наблюдала страх и переживание своих родителей, когда те что-то говорили про конспирацию освободителей, но Нулефер в отчаянный для Люси момент всё и говорила: «Ты трусишь? А ну не трусь! Назову тебя слабачкой. Люси, ты увидишь самих Грэди и Линду Каньете, ещё гордиться собой будешь! Испугаешься сейчас — всю жизнь плакать из-за своей нерешительности будешь. Я же не просто так к ним иду, ради тебя стараюсь». Маленькая девочка кивала решительным словам своей подружки. Да, возможно, Нулефер и права: отец и мама вон как трудятся, как рискуют, видясь каждый раз с Каньете, и всё для своей свободы. Она хуже их? Но лучше бы Нулефер забыла про освободителей.
Нулефер Свалоу и не подумала даже забывать, вот ещё. Весь месяц вечера она посвящала Уиллу. Днём же узнала про освободителей. Фьюи и Джина мало что рассказали своей госпоже, из их слов она поняла, что Каньете строго скрываются от посторонних людей. Других сведений из них нельзя было выудить, не пытать же? «Слушай, — сказала Нулефер Люси. — Расспроси маму и папу про всё, узнай, где живут Каньете, как к ним попасть, чем можно помочь. Но не говори, что я тебя попросила. Фьюи и Джина взрослые люди, и они думают, что всё смогут, но сами чуть не попались, окажись на моём месте Элеонора, я… даже не знаю, что с вами было сейчас! Так что, Люси, верь мне, моя помощь окажется вам ещё полезна, но я должна познакомиться с Отрядом». И пока Люси выполняла её наказ, Нулефер тем временем следила за её родителями.
Фьюи и Джина с усадьбы Свалоу выбирались в город хотя бы раз на шестице по поручениям хозяев или вместе с ними. Если Оделлу нужно было что-то купить в городе, он передавал список и деньги Фьюи, Ханна иногда, когда была занята, посылала Джину за побрякушками. Раз в шестицу рабы получали выходной день, и, беря с собой дочь, уходили в город отдохнуть. Нулефер вычислила дни, когда родители Люси посещали Рысь, и следовала за ними. Весной ещё удобно было прогулять школу, отыскать знакомую повозку и пойти за Фьюи или Джиной, с наступлением каникул Нулефер отправлялась в Рысь говоря, что едет в гости к подругам, а сама оставляла кучера и искала Фьюи с Джиной.
Их след часто заканчивался на улице Праздника 9, у обычного жилого дома, невзрачного на вид. Рабы заходили за ворота, звонили в звонок, затем пожимали руку мужчине, который вечно держал во рту трубку, и скрывались за дверью. Нулефер узнала — дом принадлежал какому-то фанину Маресу, фанин купил его у прошлых хозяев шесть лет назад и две большие комнаты — на нижем и верхнем этаже — сдавал под деньги. Пару раз Нулефер заметила Фьюи и Джину на рынке в компании толстых мужчины и женщины. Рабы передавали им конверт. Казалось бы, покупают ленты для госпожи Элеоноры, но за ленты они расплачивались конвертом Нулефер, в котором она отдала Джине свои карманные деньги.
Скоро и Люси явилась с радостными новостями: родители рассказали, как можно попасть в штаб Каньете! Оказалось, нужно знать пароли и ответы, так отличают своих от шпионов, обращённых в друзей зельем превращения. Для каждого освободителя был свой пароль, время от времени он сменялся на новый. Люси выведала дату, когда Каньете будут в штабе на собрании — как будто специально для Нулефер в этот день Фьюи и Джина должны были помогать Свалоу с подготовкой званого торжества в честь юбилея своего завода по созданию винамиатиса.
— Вот и пойдём! — обрадовалась Нулефер. — Потом, потом… Потом пароль другой будет, тебе во второй раз родители вдруг и не проболтаются, и с собрания освободителей твои родители нас с тобой в два счёта выгонят, если будут там!
«Я тоже стану освободительницей, наверное, это моё призвание!» — гордо говорила себе она. Знакомство со вторым рождённым в Зенруте магом, Уиллом, и столкновение с Отрядом освободителей в тот же день — это, должно быть, знамение. «Вот для чего мне дана была магия! Для помощи Отряду!» От её глаз родители скрывали тенкунских магов, запрещали развивать силу, пугались, когда Нулефер долго пребывала в компании незнакомых детей без их пристального наблюдения. Освободители, появившиеся в Рыси, как ножом порвали полотно, закрывающее Нулефер от магии и людей. Они были неведомы, таинственны, представлялись страшными, чуть ли не с волчьими клыками, но так близки — Фьюи и Джина, заботливые няньки Нулефер, заодно с ними. Она придёт и встанет рядом с Каньете, её посвятят в члены Отряда, и дальше перед глазами пронесутся Рысь, Санпава, Конория. Раз за разом она будет видеть мечтающих об освобождении людей и оказывать им благородную услугу, на которую не способна она сейчас — простая Нулефер, прячущаяся за спины родителей и сестры. Всё начнётся с рабов Свалоу. Нулефер жутко надоело раздавать всем обещания, что она выпросит у отца и матери для них вольную, нужно лишь подождать долгие годы до её взросления, но слово человека из отряда, — свободного человека! — будет громким, имеющим силу. Нулефер по себе знала, что такое жить в неволе — теперь в Отряде найдётся место для её магии.
Нулефер взяла Люси за руку и повела за собой. Она заскочила к родителям, попросив у них сто бимов или пять аулимов, на которые можно было бы купить шесть вкусных пирожков, в случае если она проголодается. На самом деле Нулефер хотела пожертвовать эти деньги казне освободителей. Сумма была маленькой, но это всё, что могла попросить Нулефер, не вызвав подозрений у родителей. По дороге она пересеклись с каретой Элеоноры.
— Садись ко мне, — сказала Элеонора. — Пока вы дотащитесь до Рыси, я уже в городе буду.
— Нет, мы сами, вдвоём с Люси на ярмарку едем, — отказала Нулефер, соврав сестре.
Да, на лошадях они доедут до Рыси за час, а поездка на летающей карете займёт минут тридцать, но потом ещё от Элеоноры не отвяжешься, начнёт сторожить и воспитывать какой походкой должны шагать уважающие себя девушки по улице. С кучером всё просто: скажешь ему, чтобы занял себя час-другой, он и найдёт себе развлечения в компании таких же кучеров-рабов, не поинтересуется даже, с кем и где проводила время госпожа Нулефер.
Летняя Рысь представляла собой сказочную и беззаботную картину. В центре города, где высадили девочек, расположилась ярмарка. Здания украшали яркие вывески, зазывающие посетителей: театр «Муза», ресторан «Созвездие», парикмахерская «Очаровашка». Повсюду гуляли отдыхающие от работы люди: компашки неразлучных друзей, влюблённые парочки, семьи с детьми. За ярким магазином хозяин за что-то бил раба. В углу плакал маленький ребёнок, по всей видимости, сын этого невольника. В ритм их криков играла весёлая скрипка, гудели напившиеся мужики, лапающие помятых девчонок, обращая на себя недовольные презрительные взгляды принципиальных мамаш. Они с детьми гуляют, а тут устроили публичный дом! Боги, это пьяньё покалечит неокрепший разум их ребёнка!