Забахали барабанщики. Поднялись якоря, и корабль отчалил.
— Ох-х, — застонали зеваки.
И потихоньку начали расходиться. Зрелище получилось жутковатее, чем они ожидали, а ведь некоторые привели детей. Не на эшафот собрались же глазеть. Зачем в таком случае пугать малышей?
— Как тебе представление, старейшина? — изворотливо, но позабыв скрыть досаду, спросил Идо у Аахена.
— Мрачно всё так и бездушно, — глухо ответил Аахен. — Но спасибо тебе. Поблагодарю я во второй раз человека, которого не прочь был бы с великим желанием посадить самолично на этот корабль.
Был ли это ответный сарказм или реальная угроза, Идо не разобрал. Сам Аахен пристально взирал на корабль и думал, как принять увиденное. Стоит ли вообще заморачиваться о такой мелочи, как жизнь семидесяти неудачников и врагов? Не так ли учили его наставники-учителя, манарские товарищи и магические помощники на пути к посту старейшины? Чужому, правда, посту, принадлежащему всем Твереям, но не ему. И что сказали бы ему отец и мать, будь они здесь? Сочли бы два месяца жизни магов жестокостью, но оставшееся у них время просто несправедливым возмездием? Аахен задал себе и другой вопрос — мог бы он, спрятавшись в отцовской библиотеке, представить когда-нибудь себе, что будет злиться до покрасневших пальцев, зажатых в кулаки?
— Здравствуй, Нулефер. Какими судьбами? — подошёл к ним Тобиан.
— Неожиданная встреча, — улыбнулась Люси.
— И приятная, — воскликнул Уилл.
И друзья, пожав Нулефер руки, обратили своё внимание на Идо и Аахена. Конечно, они, ну кроме Тобиана, были шокированы последними тридцатью минутами, но для любопытства ещё осталось место. И что как не старейшина Тенкуни могло их подивить?
— Познакомьтесь, это мой друг Аахен Тверей, — тихо сказала Нулефер и понизила голос, имена трёх ребят можно было пустить в расходящуюся толпу людей. — Аахен, а это мои друзья. Хотя друзьями я стала называть их за шестицу до моего отправления в Тенкуни — Бонтин Бесфамильный, Люси и Уиллард, его ты уже видел.
— Приятно познакомиться, — произнёс на зенрутском Аахен и не отказал никому рукопожатием. Но знакомиться больше у него не было желания, он через плечо обратился к Идо: — Будь добр, отнеси меня в Тенкуни.
— Раз хочешь, то отнесу. Тебе нужно время всё обдумать, как следует в тишине, — Идо замолчал, и спустя секунду-две исказился в ухмылке. — Тебе, уверен, интересно будет узнать, что вот этот юноша Уиллард тоже маг воды, родившийся у манаров, как и Нулефер.
От его довольного взора не пронеслись мимо молнии, злобно засверкавшие в глазах Нулефер, ярость Тобиана, готовая из видимой превратиться в довольно ощущаемую внешне на конце кулака, испуг Уилла и тревожность Люси, смешанную с укором.
— Аахен… — протянула Нулефер.
— Не объясняй ничего, — ответил пониженным голосом Аахен. — Я понимаю, почему ты скрывала от меня Уилла. Телохранитель принца, тайны дворца — ясно как день, почему ты молчала. Значит, моя гипотеза подтверждается… Магия перемещается в Зенрут… Нулефер, скажи честно, может, ты ещё знаешь зенруторождённых магов?
— Нет. И вот сейчас эта настоящая правда.
Идо обхватил Аахена и протянул руку Нулефер, но она отказалась, показав на друзей. Ведь так давно не видела, что там короткие разговоры вечерами. А разве попросишь Идо переместить её к друзьям? Вот только-только начинаешь ему доверять, благодарить, заботиться, чтобы он не замёрз, и Идо преподносит подлость. Все мятежники из одного теста сделаны.
— За маму не волнуйся, передам, что ты отлучилась в Зенрут с моим проходящим, — на прощание подмигнул Аахен.
Неприязнь между старейшиной, Нулефер и Идо, в основе которой лежала война убеждений и простая человеческая взаимовыручка, не прошла мимо.
— А кто этот молодой человек? Почему вы его не перевариваете? — полюбопытствовала Люси.
— Что, тот беглый проходящий Тенрик? — догадался Уилл.
— Тот. А ещё самый занудный человек в мире, от которого невозможно избавиться, — со злостью выпалила Нулефер. — Пользуется тем, что поймать его практически невозможно и норовит присоединить Аахена к Кровавому обществу.
И уже Люси стала понимать, о ком идёт речь. Она стала одной из первых, кому Нулефер ещё в первые дни рассказала о Тенрике. Вот он значит какой тенкунский маг, которым столько лет болела госпожа Элеонора. Человек тоже с хитринкой. Может, этим и сошлись её госпожа и Тенрик?
Тобиан стоял в стороне и молчал. В последнее время он не любил лишней болтовни, хотя Уилл и Фред по-прежнему говорили, что его язык то ещё помело. Он всё думал о предстоящих днях, о тех сведениях, полученных от Мариона. Как же всё быстро устроить и спланировать? На Фредера надейся, а сам не плошай. Это Уиллу Фред даст легко выходной, пока отдыхает в дворце, а вот найти проходящего, минуя мамину опеку и дядин надзор, для двоюродного брата, что не выдаст его секрет и не сдаст родителей Люси кому не нужно, не так-то просто.
Тут Тобиан замер: рядом с Нулефер возник Идо. «Вот мерзавец, — занегодовала та, — Аахена оставил одного подумать, а меня снова будет учить жизни, ещё и в компании моих друзей».
— Идо Тенрик, — между ней и проходящим возник Тобиан, — ты член Крылатого общества. Тебе должны быть не безразличны судьбы твоих товарищей и их близких. У меня к тебе просьба, захочешь, она станет возмездной — щедро заплачу — отнеси вот эту девушку, — он аккуратно подвинул к Тенрику Люси, — к её родителям. Фьюи и Джине, фанинам Кэлизам, как сейчас зовутся они. Ты согласен?
— Почему бы и нет? — с вызовом ответил Идо. — Я не прочь увидеть Кэлизов. Узнать, какая от них может быть польза Обществу.
— Сегодня и прямо сейчас сможешь? У Люси такой отличный день выдался — Элеонора ничего не узнает и не поймёт, она на рыбалке с Казокваром. Правильнее будет нам с Люси переместиться в Хаш. Если есть возможность такая, то нежелательно преступников в столицу отправлять. Что думаешь?
Идо думал совсем о другом. О «за» и «против» неожиданного предложения. С одной стороны Фьюи и Джина не те люди, что сослужат верную службу Обществу, а с другой — встреча с ними куда полезнее, чем присмотр и, наверное, тщетное убеждение Тверея и Нулефер в своих идеалах. Будь неладна, если честно разобраться, его неблагодарная работёнка, которую задал ему Тимер. Но не отступать же после месяца напряжённого труда. Себя стыдиться будешь.
В это время Тобиана отдёрнул Уилл в сторону. Гневно покачал головой и зыкнул:
— Ты спятил? С кем дело собрался иметь? С повстанцем, с преступником, с возможным террористом. С врагом своей семьи!
Уилл полагал, что если не напугает, то хотя бы заставит пошатнуться Тобиана от той мысли, что Идо прямо сейчас может обдумывать, как снять «замки» и проникнуть во дворец с Тимером, который не пожелает сил, чтобы перерезать глотки каждому из придворных, а далее приняться за Эмбер, Огастуса и Фреда. Но Тобиан со странным непониманием посмотрел на друга.
— Тенрик — это проблема моей семьи и государства. Я никто для него, и он мне не враг, не против меня восстали освободители. Почему я должен называть врага своего друга, или же брата, своим врагом? Тех, кто мне дорог, я буду защищать даже ценой своей жизни, но ради их интересов отказываться от собственного блага… Нет уж, увольте. Уилл, кстати, для тебя союз с Тенриком тоже выгоден. Ты же хочешь найти своих родителей, как и Люси? Вот он может переместить и тебя в Хаш, туда, где ты родился.
Тобиан поймал друга за живое. Не нужно было хорошо знать Уилла, чтобы увидеть, как на его лице проявились две противоположности — долг и мечта. Протянуть руку врагу или всё же отказаться от собственного счастья, хоть какой-то малюсенькой попытки найти его? Уилл засопел и через силу выдавил из себя: