— Эх, Нулефер, не задирай высоко нос, — произнёс Грэди. — Мир мы не в состоянии изменить, только можем сделать его чище и лучше. Что есть самый страшный грех? Нищета, голод, братоубийство, насилие над женщиной, гордыня, алчность, война? Я не могу выбрать что-то одно из вечно соперничающего списка. Но рабство собирает в себе все людские, общественные, государственные пороки. Кто-то воскликнет, что он свободен и его это не касается. Но Зенрут разрушается под своей несостоятельностью, где на человеческой спине держится вся экономика. Освободите людей, и они сами пойдут работать, дадут стране новые головы. Негде рождаться золотым самородкам! Люди увядают под кнутами и ошейниками глупых господ. Наш отряд стремится уничтожить эту язву в человеческой природе. Мы с Линдой с детства, как и вы, узнали своё призвание. Священники и отцы воспитывали нас в любви к людям, говорили: накорми сироту, утешь вдову, помоги обездоленному. Кто и сирота, выращенный подобно овощу, и вдова в чужом доме, и бедняк, ограбленный судьбой? Раб.
Грэди разразился бурной речью, к нему присоединилась громкоголосая Линда. Их речь услышали люди из больничной палаты и пришли в зал послушать своих лидеров. Со слов Каньете стало известно, что шесть лет освободители не знали покоя, не ведали жизнь свою без страха. Они объездили, обошли и даже облетели всю страну, её дремучие углы, где можно было отыскать позорное рабство, освободители забыли давно про сладкую жизнь, деньги им были нужны для одной цели — покупать несчастные души, дарить им свободу, учить вольной жизни, находить юные сердца и прививать отвращение к рабству, похищать из лабораторий выращенных детей.
— Работы у нас ещё много! — воскликнул Грэди. — Она не закончится, пока последний раб не получит свободу. Многие организации, подобные нашей, выступают за радикальные меры, но страхом и силой ничего хорошего не создать. Только через доброе слово можно научить человека чему-то светлому.
— А почему бы нам просто не вырезать королевскую семью? — поднял единственную руку безрукий мужчина. — Разве не она была источником моего рабства? Не королева ли и герцог своими законами разрешают рабство?
— Согласна! — крикнула изуродованная женщина в толпе. — Рабство будет действовать, пока его не уберут из Конституции. А это под силу только королеве.
Линда кашлянула, привлекая к себе внимание.
— Ровно 1280 лет назад народ думал точно так же и растерзал императора Неонилиаса. Знаете, что произошло в тот же день? Зенрутская Империя пала! У всех на устах праздник Первое лореамо — день, когда началась новая эра, когда мир узнал о магах Тенкуни. Но мы забываем о Тридцать первом герматены, день падения империи, после которого люди многие годы жили стаями, как звери, и только вождь Йосем Окровавленный, нарёкший себя выжившим сыном Неонилиаса, смог объединить народы. Освободители не должны опускаться до уровня наших древних предков. Мы должны оставаться людьми, человечными и добродетельными.
— Отряд освободителей не станет объявлять революцию? — влезла во всеобщий гул Люси.
— Нет, малышка, — ей ответил молчаливый Тимер, стоявший всё время в стороне. — Отряд освободителей не достиг уровня, на котором можно устроить масштабную революция. Мы любители, хотя в наших рядах состоят и весьма влиятельные люди. Вот они способны учинить кровавую переделку. И если революция грянет, Отряд освободителей пожертвует своим пацифизмом и окажет революции помощь.
Нулефер страстно слушала глав освободителей. Пронзительные голоса Грэди и Линды кружили ей голову. «Вот это люди!» — пришла вдруг к ней мысль. Да, она нашла своё призвание, своё место. Нулефер казалось, что прямо сейчас она и освободители выйдут на улицы городов и разнесут своё сильное слово в толпу. Конечно, Грэди и Линда правы, время, терпение, каждая частичка своей души, вложенная во всеобщее дело — медленный и благородный труд. Она согласна на него! Изъест всю себя, раскроется, в конце концов даже удивит себя — она ведь часть отряда.
Нулефер боялась раньше, что противники рабства ворвутся к ней дом и перебьют её близких. Но то ложь, созданная отцом и матерью для утешения самих себя. Правда выше и благороднее. Наступит день, когда она возьмёт за руку Люси, к ней подойдёт Уилл, избавленный от ошейника, и она тоже сожмёт его тёплую ладонь. А по дороге будут идти счастливые, улыбающиеся люди, воссоединившиеся отцы и дочери, выращенные сироты обретут не хозяев, а приёмных родителей. Ни будет ни господ, ни живых орудий труда, только люди — сплочённые и прекрасные.
***
Прошло десять дней. Нулефер приняли в ряды Отряда освободителей. «Уши дочки Свалоу нам окажут большую помощь», — сказал Грэди. Её попросили без причины не заходить в штаб, не привлекать внимания, не думать вообще об Отряде на многолюдных улицах города. Всё же, она мала. Нулефер и простых слов Каньете «ты одна из нас» было достаточно.
Она уже не бегала каждый день на речку, мечтая побыть в одиночестве со своей магией. Не злилась на Элеонору и родителей за их постоянные напоминания, чтобы она больше бывала дома и не гуляла с детишками рабов. Нулефер заметила, что даже поменьше стала есть. Не хватало времени, нужно было достать какую-нибудь газету, облачающую рабство, и почитать статьи, откопать денежку для Отряда.
В последний день уходящей шестицы Нулефер твёрдо решила пойти на реку. Не ради себя, а ради Уилла она должна повышать свои способности. Выполнение обещания, данное рабу, тоже долг освободителя. Нулефер представляла тёплый ветер, пробегающий по её волосам, суету юрких водомерок, блаженное витающее на реке одиночество.
Но сегодня, к великому разочарованию, по берегу болтался какой-то черноволосый мальчишка в лёгкой рубашке и штанах.
— Ты ещё кто? — Нулефер разозлилась. За такое долгое время захотела побыть одной, и не дали ей! — Уйди, пожалуйста, я специально здесь прячусь, когда хочу, чтобы люди оставили меня в покое.
Мальчик только усмехнулся.
— Хорошо, уйду, если настаиваешь.
Черноволосый мальчуган взмахнул рукой и тут же от воды отделились несколько больших шаров, которые в воздухе образовали слово: «Нулефер».
«Только лицо у меня будет другое».
— Это ты, Уилл? — завизжала Нулефер и бросилась к нему на шею. — О, Уилл, а почему ты другой? У тебя иное лицо! Волосы изменились, нос стал меньше, уши увеличились, голова овальная! Уилл, это ты, я угадала! Уилл, где твой ошейник?
Мальчик ответил подружке лучезарной улыбкой. Уилл был другим: черноволосым, загорелым, счастливым, а, главное, нет ошейника! Но это был тот самый Уилл, друг Нулефер, талантливый маг воды.
— Нулефер! — воскликнул Уилл чужим голосом. — Зови меня Дик, с этого дня моё имя — Дик. Моя учительница дала мне свободу! Я свободный человек, Нулефер! Мы больше не разлучимся!
Комментарий к Глава 2. Молодая поросль
(1) таниса - октябрь
(2) айрин - ноябрь
(3) лореамо - июнь
========== Глава 3. Хлопоты освободителей ==========
— Почему вы выкупаете свободу ей, а не мне? Вы обещали, что сделаете свободными меня и мою бабушку! Наша же очередь подошла! Вы обещали, Каньете!
Щуплый взъерошенный юноша кричал во всю глотку. С глаз брызнула слезинка, он стукнул кулаком по серой стене и вновь воскликнул:
— Я жду от вас свободу полтора года!
Нулефер стояла в углу, опираясь рукой о деревянный стол. Она не смела вмешиваться. Явившись одна в штаб отряда с мешочком денег, когда её не ждали, она застала не самую приятную сцену. Невольник из имения Хейлов, трясся, крутил головой и горько кричал: «За что?!» Четырнадцатилетний подросток безумными обречёнными глазами обводил Каньете и других освободителей. Юний был домашним рабом, мальчиком на посылках, даже сейчас он держал в руке какой-то пакет от хозяина и тряс им перед Грэди и Линдой.
— Фанин Каньете, фанеса Каньете, у нас же был уговор… Следующая свобода достанется мне и моей бабушке. Почему она? Ей то за что? Она шла последней в очереди… Мы были первыми. Мы! Не она!