— Пять яблок и пять яблок сколько будет? — завизжал тоненький голос Майка.
Люси с братом относили еду домой одному из завсегдаю лавки, который был слишком богат, чтобы закупаться сам, но слишком беден, чтобы приобрести рабов или держать вольную прислугу. На Майке уже была одета тоненькая курточка, Люси накинула на плечи чёрную шаль — они готовились к айринским дождям.
— Майки, у тебя на одной руке пять пальчиков, по каждому яблочку, на другой руке тоже пять пальчиков, всего десять, вот и яблок, как пальцев, у нас десять, — Люси улыбнулась и посмотрела на бегущего за ней Майка, который нёс коробку ароматных конфет. У него была большая охота взять конфеты и засунуть в рот, но Майк мужался и выполнял поручения сестры, чем безумно радовал её.
— А с лимонами также? Их тоже десять?
— Да, и лимонов тоже десять. Лимоны и яблоки ведь похожи, они одинаково считаются, но…
-… по-разному хрустят во рту! — в один голос с Люси засмеялся Майк.
Дорожка упёрлась в проезжую частью. Люси переложила в левую руку пакеты с фруктами и взяла Майка за плечо. Нужно было свернуть за угол, и через два дома их ждал покупатель, но Люси каждый раз почти на подсознательном уровне ожидала нападение и старалась прижать к себе брата. Они повернули и ощутили, как что-то тяжёлое, быстрое, сбивает их с ног.
Выпали из рук фрукты, коробки конфет, Люси закрыла собой Майка и зажмурилась.
— Убью, тварь! — закричал взбешённый мужской голос.
Раздался собачий лай.
— Живчик?
Люси открыла глаза и не поверила им. Рядом с ней стоял белый пёс. Облезлый, худой, он скалился и рычал, злобно смотря на Люси и всех людей вокруг.
— Живчик, это я! Сюда-сюда, мой мальчик, — Люси поднялась на ноги, вытянула вперёд руку, будто приготовила вкусняшку, и шёпотом позвала пса.
Живчик рычал, лихорадочно обнюхивая воздух. И снова голос:
— Стой, тварь!
Бежал мужчина с ружьём. Живчик, не теряясь, бросился прочь. Люси завидела преследователя пса, дождалась, пока он подбежит к ней, и подставила подножку. Мужчина перевернулся через голову и выпустил ружьё.
— Куда вы несётесь? Не видите, что я здесь стою! Больно вообще-то, — Люси приняла обиженный вид и потёрла ушибленную ногу.
Мужчина поднялся, буркнул недовольно извинения и удручённо посмотрел вслед исчезающему псу.
— Вот тварь. Увижу его ещё раз, застрелю.
— Что он вам сделал? За что вы его так?
Мужчина словно оскорблённо взглянул на Люси.
— Этот пёс сейчас покусал мою жену возле моего дома. Подбежал, когда она подозвала — жена у меня всех бездомных тварей норовит погладить и покормить, никак не отучить, — повернулся недолго, дал себя за ухом погладить, а потом хвать за руку! Еле подоспел прибежал, иначе бы убило её это чудовище. Жена вся в крови! Застрелю. Увижу — застрелю.
Ругаясь и оборачиваясь назад, мужчина поплёлся обратно домой. Люси, не отпуская Майка, только вдохнула и принялась собирать разбросанные товары. Стало не по себе, казалось, что она ошиблась, обозналась. Тот злой и бешеный пёс не мог быть Живчиком, которого ещё любила тягать за хвост Тинаида. Но как можно не узнать Живчика, если он стоял прямо возле неё. Белый, с изуродованной шрамами мордой…
— Плохая собачка, — фыркнул Майк, протягивая сестре яблоки.
Люси встрепенулась.
— Нет, он не всегда таким был. Живчик — прекрасный пёс, но…
— Он кусает людей просто так.
С братишкой было не поспорить. Люси взяла его за руку и отправилась к покупателю.
Товар, полученные аулимы, улочки тесных домишек, сующиеся под ногами дети и бродячие собаки, возвращение в лавку, передача прибыли хозяину. Люси удивлялась себе, почему ей не свыкнуться с тем, что Живчик такой и есть — пёс, спасённый с собачьих боёв однажды и вернувшийся в родную стихию сейчас. Пора перестать быть наивной и верить в сказки со счастливым концом. Одна уже не сбылась — тому подтверждение томящиеся в неволе отец и мать, подруга, что присоединилась к волкам. В чём были правы все, так в том, что пора перестать быть доверчивой и принять холодные устои Конории. Или же вернуться обратно в северную, но тёплую Рысь.
Живёшь в Конории, хочешь зваться человеком — поверь в безжалостных богов войны, закрой душу ото всех, спрячься за стеной своего дома или же атакуй, не жалея никого. Так хотела бы жить Люси, но она думала о том, где питается Живчик и где он спит. Где вообще можно найти его, этого озлобленного, но ещё не потерянного друга.
Они с Майком относили следующий заказ. Петляли через лабиринт тёмных улочек и нахмуренных лиц. Все мысли были о Живчике, и тут… Участилось дыхание, едва не выронила из рук сумку. Эта развязная беспечная походка, быстрые шаги, взгляд, устремлённый словно в другой мир.
— Бонтин! Бонтин! — закричала Люси и побежала к нему, бросив на дороге Майка.
Названный Бонтином человек попытался бежать, но был быстро схвачен Люси. Она смотрела на его поправившееся со времён рабство лицо, однако до сих пор бледное, изучала его стыдливый взгляд.
— Я тебя ждала! Почему ты не пришёл, когда вернулся в Конорию? — Люси закричала со всей силы.
— А что помощник Зоркого сокола забыл у бывшей рабыни? — Тобиан пожал плечами.
Люси качнула головой.
— Если ты думаешь, что я виню тебя и злюсь за твой выбор, ты ошибаешься. Твоё пребывание в Зорком соколе не считается злом, ты защищал Зенрут как мог. После того, что ты сделал, когда случилось восстание в Санпаве, Бонтин, разве я буду тебя упрекать?! Почему ты даже не написал мне, что вернулся домой?
Тобиан робко, печально, глазами ища способ, как увильнуть, пробормотал еле слышно:
— Давай отойдём в укромное место. Сама знаешь, что мыслечтецов много в городе из-за присутствия освободителей.
Они нашли скамейку в дальней подворотне, где изредка ходили люди. Тобиан сел и пустыми глазами уставился на землю. Майк тут же потянул его за рукав.
— Бонтин, мы тебя давно не видели. Я считать учусь! До пятнадцати могу. Показать? Раз. Два. Три. Четыре…
— Так, а что между трёх и четырёх идёт? — улыбнулся Тобиан.
Мальчик смутился, закусил губу и задумался.
— Шучу! — рассмеялся Тобиан. — Ты на верном пути.
— Я хотела бы знать правду… — Люси присела к нему. Её слова прозвучали очень настойчиво, но без ноток сиюминутного выполнения приказа.
— Дела были, — торопливо ответил Тобиан. — Бейли требовал, чтобы меня немедленно заковали и судили в Санпаве, но сама понимаешь, Бонтин больше шести дней не просидит в камере. В общем, меня отправили в Конорию, я стоял на ковре перед Афовийскими, как всегда мы крупно поругались, перебросились проклятьями и угрозами. Ну, я недолго думая, вернулся обратно в Санпаву, побывал в Камеруте, помогая уладить некоторым невольникам возникшие трудности. В Конорию решил возратиться не с пустыми руками. Закрыли же недавно газету «Жизнь», что стала критиковать Эмбер, я нашёл неопубликованные статьи и напечатал их. Тут казнь повстанцев на носу, шестицу от неё прихожу в себя. Как-то так, пока есть возможность ходить по земле свободным и незапертым в темницу в ожидании каторги или эшафота — хожу.
— Бонтин, я плохо разбираюсь в ваших недомолвках, но вижу, что Афовийские не могут тебя убить или подвергнуть законному наказанию. Твоя правда… — Люси огляделась на Майка, что прислушивался к разговору старших. — Она может навредить им.
— Ну да, — Тобиан глубоко вздохнул. — Пока живой, я могу выдать карты врагам, если попытаются меня ликвидировать, то Фредер не станет молчать. Моя тайна связала крепко обе стороны конфликта. Афовийские не рискнут свести со мной счёты, а я не хочу предавать династию и брата.
Он резко вскинул голову. Не отводя глаз, изучал чистый небосвод, на котором плавало два-три маленьких облачка, даже Майк поднял голову, думая, что Бонтин нашёл на небе что-то очень интересное.
— Люси, почему я избегаю тебя? У них есть один способ остановить меня. Я не испугаюсь угроз по отношению к себе, но… как тебе объяснить… Люси, ты бы от всего отказалась, если из-за твоих действий причинили бы вред твоему младшему брату?